– Угощайтесь. Мне мама говорит, что людям сладкое нужно, потому что без сладкого они вредные и злые.
Да уж.
Вот бы Богдану Андреевичу всю эту коробочку внутривенно, для профилактики вредности.
Беру одну конфету, зло закидываю в рот. Шоколад тает на языке, раскрывая горький привкус коньяка. Внутри терпкая и густая вишнёвая начинка.
Закатываю глаза, наслаждаясь вкусом, и на долю секунды забываю обо всём.
– Ян, слушай, а с родственниками девушки уже связались?
– Дневная смена связалась, да. Родители её не здесь живут, но уже в пути. Завтра будут у нас.
– А парень? Муж?
– Вахтовик. Они ипотеку взяли недавно, вот он и вкалывает.
– Ему сообщили?
– Да, тоже едет… Жалко так. Молодая совсем, – Яна роняет взгляд в пол. – Евгения Сергеевна, она же не овощ?
Содрогаюсь мысленно.
– Нет! – Закрываю коробку конфет перед собой. – Ты видела, сколько вмешательств она перенесла? И жива.
– Боец.
– Боец. Так что не сбрасывай её со счетов. Девчонка ещё покажет всем нам. Ладно, спасибо за конфеты, – киваю Яне и иду к выходу из блока.
Подхожу к лифту, нажимаю кнопку.
Пытаюсь не думать.
Пытаюсь убедить себя, что этот день, что всё это закончится, как только я окажусь за дверями больницы.
Я спущусь, переоденусь и проведу спокойный вечер с друзьями.
Но когда створки лифта открываются, я буквально цепенею.
Богдан, чтоб его, Андреевич.
Классическое чёрное пальто сидит идеально, через плечо небрежно перекинут шарф. Волосы чуть растрёпаны. И фонит от него снова этой недоступной холодной самоуверенностью.
Вздыхаю глубоко.
Первым порывом хочется сбежать, но я не позволяю телу этого сделать – слишком уж трусливо.
Дергая себя за какие-то невидимые рычаги, заставляю сопротивляющиеся ноги сделать пару шагов вперёд.
Нам вдвоём в лифте тесно.
Или мне только кажется?
Его запах – холодный, с горчинкой, будто свежий воздух морозным вечером – сводит меня с ума.
Мы стоим в молчании. Стараюсь смотреть на панель с кнопками, а не на его профиль, на его губы. Они такие… идеальные. И я бы отдала всё, чтобы прикоснуться к ним, чтобы снова почувствовать вкус его поцелуя, как раньше.
Вот бы мы застряли здесь. Тогда он бы не смог сбежать и я бы заставила его меня выслушать. Хотя, зная Богдана, он скорей вскрыл бы лифт, как консервную банку, и сиганул в шахту.
– Ты права, – нарушает он внезапно напряжённое молчание.