В институте я стала делать такие вещи, которые мне раньше были не свойственны.
Например, посреди лекции я могла вставить реплику, которая полностью переворачивала утверждение преподавателя. Преподаватель был сильно удивлен, и ему оставалось только сказать: «Хорошо, Полина, посмотрим, что как ты будешь отвечать на экзаменах!..»
Я стала дерзкой, я перестала смотреть на преподавателей снизу вверх, я стала смотреть на них вровень, а иногда и сверху вниз. Я стала неудобной студенткой.
Я писала потрясающие работы по филологии. И потом по одному взгляду преподавателя в мою сторону я могла понять, прочитал он мою работу или нет.
Их выдавали глаза.
***
На экзамене по стилистике я спорила с профессором.
Вот честно, ещё полгода назад я такого себе и представить не могла! Я была скромной и очень «хорошей», воспитанной. А тут – на тебе! Спорить с профессором филологии!
Это был уважаемый профессор, его все боялись, а я с ним спорила прямо на экзамене целых полчаса!
После этого он был вынужден поставить мне оценку «пять», потому что он счел мои аргументы более весомыми, чем свои.
Как потом рассказывали девочки из группы, после меня он весь день сидел расстроенный, и никому из нашей группы оценку «пять» не поставил, – максимум, он ставил «четыре» за очень хороший ответ.
Он был удручен!
***
А я стала более открытой и общительной. Я начала решать свои проблемы, которые я раньше не могла даже начать решать.
Так прошли полгода.
***
А через полгода на меня накатила такая жуткая депрессия, которой я не испытывала раньше никогда!
Я превратилась в 3-летнего ребенка и перестала верить в себя. Я решила, что я сошла с ума, и весь этот период, когда я так живо соображала, была умной, дерзкой и открытой, был периодом сумасшествия…
И я начала себя подавлять.
Эти полгода я жила в состоянии ужаса. Я боялась, что могу покончить с собой. Когда я смотрела сверху вниз с лестницы, я ужасалась тому, как легко можно умереть, надо только ногу перекинуть через перила, потом другую, и всё, я там – лежу на ступеньках.
И я думала – слишком легко умереть!
И я в ужасе отходила от этих перил!
Самое сложное было утром поднять себя, привести на автобусную остановку, потом притащить своё тело в институт и усадить его за парту.
Я делала это автоматически.
Я не жила.
Если мне приходилось читать Достоевского, «Идиота» или что-то ещё, меня корчило от того, что я такая и есть, как Фёдор Михайлович описывал. А не читать его я не могла, потому что Достоевский был у нас по программе…