Он слушал. Не перебивал. Только дышал. Это было странно – ощущать на другом конце провода присутствие, которое не сжимает, не давит, не учит жить, а просто есть. Тёплое, ровное. Настоящее.
– Вы сделали всё, что могли, – сказал он наконец. – И даже больше. Я займусь этим. Перезвоню.
Мила не знала, что сказать. Ни спасибо, ни извинений, ни уточнений. Только тихо кивнула – и тут же поняла, что он не может её видеть. Впервые за день она усмехнулась. Горько, но по—настоящему. Как человек, который всё ещё здесь, несмотря ни на что.
– Хорошо, – сказала она.
Связь оборвалась. Комната снова наполнилась тишиной. Но уже другой. В ней было место. Воздух. Как будто кто—то чуть приоткрыл дверь.
Мила села на край кровати и обхватила себя руками. Она не знала, что именно сделает Виктор, какие у него связи, как он поможет. Но одно она почувствовала точно: он не оставит. Не проигнорирует. Не скажет, что «не может вмешиваться».
И в этом было что—то невероятное. Почти нереальное. Как будто впервые за много лет ей сказали: «Ты не одна». Без лишнего пафоса. Просто – сказали.
Она поднялась и пошла на кухню. Включила чайник. Насыпала чай. Добавила сахар. Всё это – медленно, без суеты. Руки немного дрожали, но в движениях было что—то ритуальное, убаюкивающее. Она ставила чашку на подоконник, смотрела в окно, пила горячее – как будто именно в этих простых действиях сейчас и заключалась её опора.
Прошлое не ушло. Боль не утихла. Данила всё ещё был один в больнице. Но впервые в голове появилось «завтра». Пусть не ясное, не простроенное, но существующее. А это уже значило очень много.
Она знала, что это не конец. Ни страха, ни борьбы, ни сомнений. Но теперь у неё был человек, который знает, как работают эти стены. Который может постучать не в пустоту, а в нужную дверь.
И в этот момент Мила почувствовала не радость. Не облегчение. А странное, хрупкое ощущение достоинства. Она не спасла мир. Но не сдалась. И не осталась в стороне.
А завтра будет новый день. И она снова встанет. Потому что теперь у неё есть цель. И – кто бы мог подумать – помощь. Небольшая. Но настоящая.
Телефон зазвонил неожиданно – в девять утра, когда Мила только сделала первый глоток чая и вяло подумала, что день снова обещает быть тусклым и вязким, как вчерашний. Она стояла у окна, в тапочках, с запахом порошка от сушащегося на батарее свитера, и привычно ни на что не надеялась. Звонок был с незнакомого номера. Обычно она игнорировала такие – в них не было ничего хорошего. Но в этот раз что—то дрогнуло. В груди, в пальцах, в воздухе. Она нажала «принять».