, снова плюхнулся на сырое скомканное одеяло. В холодной части яранги, за тонкой ровдуговой
[17] стенкой, кто-то зашевелился. Старик окликнул, но в ответ не услышал ни слова. «Какомэй
[18]! Уж не сам ли келе там прячется, – испуганно вскинув густые брови, подумал старик, но тут же успокоил себя: – Должно быть, собака». Но всё же на всякий случай прошептал заклинание, отпугивающее злых духов.
– Эй, кто там? – простонал он осипшим голосом, еле-еле шевеля пересохшими губами. В чоттагине[19] опять послышался шорох. Ринтелин почему-то разозлился, дрожащей рукой дотянулся до обломка оленьей кости и сильно швырнул его в сторону звука. Кость ударилась о натянутую ровдугу и покатилась по устланному звериными шкурами полу; в чоттагине взвизгнула собака и, сорвавшись с места, выскочила наружу.
От резкого броска тело заныло, но старик подавил в себе желание снова растянуться на ложе. Поднапрягся, и на этот раз ему удалось сесть. Пламя в очаге уже догорало, но камни всё равно жарили нещадно. За спиной, поставленный на плоский обломок скалы, потрескивал жирник. «И куда это все подевались? – он не мог понять, почему его вдруг оставили совсем одного. – Некому даже шкуры приподнять, чтоб выветрить удушливый чад из яранги!»
Снова заныла поясница, старик выдохнул в голос и стал шарить руками вокруг себя, пытаясь найти скинутую ещё вчера парку. Нашёл, покряхтывая, точно гусь над гнездом, натянул её через голову. Затем поднялся на слабых ногах, зашатался, но успел ухватиться за жердь; снял подвешенные у дымового отверстия торбазы и чулки. Снова сел и стал обуваться; торопился, пальцы плохо слушались. Травы, которую подкладывают обычно в торбазы, не увидел; выругался и покосился на связку духов-покровителей, висевшую у задней стенки. Да что же такое творится, почему нет никого, почему никто не поможет?! Запыхтел-запыхтел и стал выбираться из полога, запутался, заревел как медведь и выкатился кубарем в холодный чоттагин, перевернув стоящий подле выхода глиняный горшок. Горшок отлетел в сторону и, стукнувшись о камень, на котором строгали и резали мясо, раскололся надвое. Старик засучил руками от злости и выполз на голых коленях наружу.
Его обдало холодом. Он торопливо одёрнул задравшуюся едва не до головы парку. Часто-часто заморгал глазами: пронизывающий ветер выбивал слезу. Над землёй проносились тучи, из которых сыпал мелкий противный дождь; ладони погрузились в раскисшую грязь. Ринтелин поднялся и вытер подолом парки грязные колени. Оглянулся окрест.