, которую уже давно собирался выбросить. Старик прислушался и удовлетворённо кивнул: за тонкой стенкой полога слышалось усердное пыхтение пурэла. А камлейку он всё равно выкинет или сожжёт. Раб должен знать своё место, он научит его покорности. Вот залатает он дыры на камлейке, принесёт Ринтелину, а тот посмотрит-посмотрит, да и кинет её в огонь. Вот потеха-то будет. Старик представил себе, как вытянется и без того длинное лицо Хегигиша, как потухнут его глаза, а он скажет ему: «Что? Зря трудился?» Ринтелин так живо представил себе всё это, что невольно заулыбался от удовольствия, но, заметив, что молодая жена удивлённо смотрит на него, опять помрачнел. В памяти всплыл расколотый горшок: его, конечно, жалко, но дело не только в этом. И зачем это Ыттынеут его поставила прямо на пути. Дурной это знак, нехороший. Хрупкая женщина опять вся съёжилась под его колючим взглядом.
Вошла старшая жена Тэмнэ, а за ней с шумом ворвались и дети: дочь-подросток и совсем ещё маленький сын, которого ему принесла Ыттынеут. Эх, старая даже не смотрит в его сторону, слишком много думает о себе. Ринтелин с досадой поскрёб ногтями ляжку.