Я опять отключился, а когда очнулся, трое моих знакомых сидели вокруг какого-то сундука у кровати и, используя его в качестве столика, пили чай. Внезапно я расхохотался, потому что их поза поразительно напоминала икону Рублева Святая троица. Позже я весьма опрометчиво рассказал им о причине своего смеха, что послужило предметом множества шуток с их стороны.
Софья, скорее по привычке, поинтересовалась, как я себя чувствую. Я тоже не задумываясь ответил, мол, хорошо, положив руку на живот. В том месте, где она растирала сначала чувствовалось странное стягивание, а затем меня словно вывернули наизнанку – все что я видел вокруг оказалось внутри той небольшой, поначалу, области внизу живота, на которой я задержал внимание. Локализация вообще перестала иметь какой-то смысл, все было во всем и светилось тусклым светом. Я понимал, что это галлюцинация, вызванная моим болезненным состоянием, но был очарован ею.
– Будь благодарен Софье, за то невероятное, что ты сейчас созерцаешь, – раздался, словно во всем моем теле, голос Романова.
– А что он созерцает? – спросил Сергей.
– Известное дело, божественную энергию, – ответил Роман Романович.
– Ничего такого я не делала, это все перекись, – отозвалась Софья.
Мужчины засмеялись. И я вернулся в прежнее состояние. Словно вынырнул из сказки. Значит это действительно была всего лишь галлюцинация, хотя и очень впечатляющая. Я снова почувствовал себя уверенно, но ненадолго. Мои руки и ноги начали двигаться сами собой. Сначала я сел, а затем и встал. Присутствующие явно знали, что со мной происходит, и это их очень забавляло.
– Попробуй остановиться, – сказал Роман Романович, в тот момент, когда я медленно шел через комнату.
– Он же не может, – справедливо заметила Софья.
– Не может, точно, – подтвердил Дед, – вот я и говорю, чтобы пробывал, чтобы готов был остановиться.
– Софья, ты сейчас им управляешь? – спросил Сергей.
– Если бы так, он бы посуду уже мыл, а не умывался, – весело ответила та.
Мое тело действительно подошло к рукомойнику и начало умываться ледяной, только принесенной водой. Я уже почти смирился с ролью наблюдателя за своими движениями, но и ощущения от холодной воды, тоже были словно не моими. Они не сопровождались эмоциями. Казалось, что если бы я умывался крутым кипятком или кислотой, то просто констатировал бы этот факт, ни разу не поморщившись.