Время шло. Аргентинцы не торопились. Субсидии хватало на еду. Но уживаться в одном, хотя и большом, доме трём семьям было непросто. Софье было нелегко со своими провинциальными родственниками, которые перед лицом новых обстоятельств часто оказывались не на высоте. Ведь в жизни трёх семей не было ни желанной свободы, ни необходимой материальной обеспеченности. И добиться этого было трудно. Софья верила, что всё может быть достигнуто, но лишь через постоянство их собственных усилий. А оба её деверя и обе невестки этого не понимали. Они заставляли Софью чувствовать себя почти виноватой в том, что оказались на чужбине. Как будто это было не их собственное решение и не их ответственность за свои поступки.
А что, если и Давид начнёт винить меня в этом? Сколько ещё трудностей нам придётся пережить, прежде чем всё наладится? Удастся ли нам это?
Наконец, после долгих раздумий, оба брата решили переехать в провинцию, ближе к земле. Софья и Давид предпочли столицу, хотя у Давида всё ещё не было разрешения на врачебную практику. Для этого нужно было выучить испанский язык и сдать профессиональный экзамен, а это было то, чего он больше всего боялся.
* * *
– Скоро у тебя будет работа, – сказала ему однажды Софья, пытаясь подбодрить.
– У меня будет работа? Когда? Я не имею права работать. Ты знаешь, что мой медицинский диплом не признают.
– Когда-нибудь его признают. Всё, что тебе нужно сделать, так это сдать экзамен по языку.
– Только? Тебе это кажется малым? Но как я смогу это сделать, если не говорю по-испански?
– Ты уже учишь его, как и я. Скоро ты им овладеешь.
– Жизнь моя, пожалуйста, не говори этого. Разве ты не видишь, что у меня ничего не получается? Я не смогу выучить его, по крайней мере, не смогу так быстро, как это нужно. И что мы будем делать всё это время? Жить на подачки? – в голосе Давида звучала горечь.
Мы не можем не добиться того, за чем приехали. Но ничего! У меня настойчивый, трудолюбивый муж. Я лишь прошу вооружить его силой и терпением. Как там говорил его дед? Ах, да: «Терпенье и труд всё перетрут». Почему Давид больше не придерживается этого девиза?
Испытание душило Давида, заглушая любой проблеск надежды на новую жизнь.
Мы не должны продолжать жить вот так, на эту жалкую ссуду, в чужом доме. Моей семье нужно уединение, своё пространство. Если мы этого не получим, то что за жизнь сулит нам эта страна? Мы проделали такой долгий и тяжёлый путь ради стабильности, пожертвовав всем. Я обязан обеспечить достойную жизнь жене и сыну. Но что я могу здесь сделать, не зная языка, не имея разрешения на работу по моей профессии?