Санки, в которых сидел Яшка, находились в самой середине обоза. Когда ударила очередь пулемета, показалось – пустяк, трещотка, но пули густо легли вдоль дороги, прямо по спинам лошадей и саням. В этот губительный момент Яков тянулся с подобранным с дороги сеном к морде рябого коня. Тот заинтересовался, вытянул шею, умильно хлопая ресницами в инее. Вот тут его и накрыла свинцовая плеть: прибитый сверху словно тяжким кнутом конь подломился на своих усталых ногах и рухнул на дорогу с вытянутой шеей, выдохнул шумно и всхрапнул умирая.
Яшка соскочил с санок на дорогу и вскинул винтовку, ища мишень. Парнишка видел, как завалился, хрипя, прошитый очередью Ерема, как засучил ногами под кошмой Колька, прибитый той же бесконечной по длине очередью из пулемета. Лицо Кольки теперь бледное, в муках боли едва виднелось из-под кошмы, а папаха свалилась, и русые волосы раскинулись, спутавшись с соломой, забрызганной кровью убитого ездового.
Яков вскинул винтовку и крутил головой. Откуда били, понять поначалу было нельзя. Вокруг истерично метались люди в панике. Слышались крики, стоны, запоздалые команды.
− Пулемет! Разворачивай пулемет! – прокричал в отдалении командир пулеметчиков Рудый и тут же свалился сраженный. Ухватив себя за грудь, словно пытался в отчаянии разорвать, раскрыть грудную свою клеть и выпустить страшную боль, что поселилась неожиданно в сердце, Рудый выронил наган и опустился на колени. В его лице застыло удивление. Качнувшись и еще раз, окинув взглядом мечущихся вокруг людей, рухнул лицом в снег.
Удивительно, но Якову в это момент не было страшно.
События вокруг развивались стремительно, разнообразно и увлеченный их круговертью он только крутил головой и не сразу сообразил, что потерял где-то шапку. И когда увидел упавший треух и нагнулся, чтобы поднять, в ногу повыше колена сзади рубанул такой силы удар, что тут же помутилось в глазах от боли, и он свалился, сразу потеряв опору. Еще какое-то время Яшка лежал и приходил в себя, но его не покидала мысль, что шапку он не поднял, и что будет делать без нее, − ведь замерзнет, отморозит уши, как ослабев от потери крови и болевого шока забылся.
Очнулся Яков, лежа на дороге лицом вниз. Щеку, что плавила лед, а теперь уже остыла и примерзала к снегу, сводила судорога. Ног он не чувствовал и только там внизу где-то в области колена пульсировала, разрасталась и раздирала ногу изнутри боль.