– Чего стоишь, дорогой! – подстегнул меня словами нацмен. – Открывай дверцу печи и сбрасывай в неё всё своё барахло! Мне тут твои вши и зараза всякая не нужны!
Я молча забросил в печь свои вещи, которые мгновенно вспыхнули и затрещали в нестерпимом жару, обдав меня густой вонью.
– Чего стоишь, как истукан? Иди сюда, садись на табуретку – сейчас я тебя стричь буду! – прикрикнул хозяин этого чистилища.
Подстриг он меня налысо, сбрил бороду и отправил мыться, что я сделал с величайшим удовольствием, смывая под мощными горячими струями воды свою вторую кожу из грязи и струпьев. Хозяйственное мыло отработало на Ура! Долго ли я мылся не знаю – но на меня снова крикнул хозяин чистилища:
– Ты что, думаешь тут мыться до утра? Давай выходи, вытирайся – вот тебе полотенце и иди за мной!
В третьей комнате оказался склад одежды и постельного белья. Это была старая одежда, видно из секонд – хенда, но чистая, тщательно выглаженная и аккуратно разложенная по полкам деревянных стеллажей.
– А теперь бери себе по размеру одежду: здесь нижнее бельё, рубашки, свитера, штаны. Возьми себе постельное бельё. Оденешься – подойдёшь ко мне – хозяин чистилища распахнул дверцы довольно большого встроенного шкафа, заполненного верхней одеждой, висящей на плечиках и десятками пар обуви, стоящих по парам в нижнем отсеке шкафа, и стал там ковыряться, что – то напевая себе под нос.
Через полчаса я был одет, обут и держал в рука комплект постельного белья. И чувствовал я себя, нужно сказать , просто прекрасно. Особенно моё настроение улучшилось, когда нацмен вернул мне мой паспорт, часы и деньги.
– Ну, всё, дорогой! – довольно осмотрел меня хозяин чистилища, накидывая на плечи полушубок. – Теперь ты чистый и одет просто красиво! Идём со мной!
Мы прошли через двор и поднялись на высокое крыльцо дома. Нацмен постучал в дверь, и когда она открылась передал меня тому самому мордовороту, с которым я уже имел удовольствие познакомиться сегодня:
– Принимай пополнение, Сашка! Клиент чистый, одет, обут, постель есть. Тапочки выдашь ему сам.
Сашка изобразил на своём лице что – то похожее не то на улыбку, не то на оскал и закрыл за хозяином чистилища двери.
– Ну, что стоишь, проходи! – буркнул он мне, впрочем беззлобно – видно он так со всеми разговаривал.
Потом он отвёл меня в большую комнату, где стояло шесть кроватей, платяные шкафы вдоль стен, большой длинный стол посредине с расставленными вокруг него табуретками. За столом сидело четверо мужчин и играли в домино. Когда мы зашли, постояльцы перестали играть и уставились на нас.