Я вся горю, и мне надо поскорее вырваться из этого плена, пока не случилось непоправимое. О чём я потом могу пожалеть…
Суворов отступает и поворачивается ко мне спиной. Смотрит в окно. И там, вдалеке, плещется море. Холодное и суровое, как его взгляд…
Я быстро выныриваю из его номера. Так, с ним всё ясно.
Теперь надо постараться ублажить Голицина. В гастрономическом плане, конечно же!
И я спешу в наш обеденный зал. Где для него мы специально выделили отдельный вип-кабинет. И мы очень надеемся с моим боссом, что двое наших генералов не будут часто пересекаться… По крайней мере, мы сделаем всё для этого возможное.
Захожу в обитый красным бархатом и золотом кабинет. За столом уже сидит генерал Голицин.
В отличие от Суворова, который больше похож на огромного мощного медведя, этот генерал хищный. Поджарый. Загорелый.
В вырезе его рубашки, которую он расстегнул почти на все пуговицы, я вижу густую поросль. Дикую. Необузданную.
Квадратная челюсть. Чёткие скулы. Русые волосы ёршиком.
– Добрый день, товарищ генерал. Я ваш шеф-повар, Нина Ивановна. Буду готовить по вашему личному заказу любые блюда, пока вы отдыхаете у нас, – а сама смотрю на его тарелку, аж дыхание перехватило.
Волнуюсь, вдруг ему моя стряпня не понравится?
Да только вижу, что он хлебный мякиш взял, и аж всю тарелку им вымакал…
Сидит, как кот довольный, облизывается. При моих словах вдруг словно от сладкой полудрёмы просыпается, меня осматривает, медленно, смакуя каждый изгиб моего трепещущего от его взгляда тела, произносит:
– Так это ты, Ниночка, такое чудо приготовила?
– Я, – лепечу, от него глаз отвести не могу.
От испуга. И от смутного волнения, охватившего всё моё тело. До дрожи в коленках…
А он встаёт и ко мне уже направляется.
Тесно в бархатном кабинете, душно. Или это меня просто в жар бросило от его взгляда пристального. Ненасытного.
Голодного.
Но ведь он только поел. Но видимо, ещё хочет…
– Я такого никогда не пробовал. А я служил и воевал в разных странах, – хриплым голосом грубым произносит, а сам уже совсем меня в угол прижал… – Этот борщ съесть, что десять раз к ряду кончить, – говорит прямо, без обиняков, а я аж подпрыгиваю от такого буквального сравнения…
Сглатываю нервно…
– А пампушки твои… Объедение… – и я чувствую, как от него пахнет той самой моей знаменитой пампушкой, которую я специально испекла ему с борщом…