Я вздрогнула – это было нежно, деликатно, почти церемониально. Но он будто не заметил. Просто отступил чуть назад и встал возле моих ног.
Я подложила руку под голову, чтобы лучше видеть. Он и вправду вернулся к массажу. Склонился к моим ногам, и теперь всё его внимание было сосредоточено на бёдрах и голенях. Он внял сначала одну ногу, поднял ее и так, держа на весу, его ладони обхватили мою икру, поглаживая вверх и вниз, с лёгким, разогревающим нажимом. Затем точно также и с другой ногой.
Когда его пальцы вновь прошлись по внутренней части бедра, я едва не застонала. Он снова не касался моего лона напрямую, но каждый его жест был как предчувствие. Его ладони нажимали чуть ниже паха, создавая вибрации в точках, где соединяется возбуждение и покой. Он знал, куда давить, где остановиться, где задержать дыхание вместе со мной.
Я наблюдала за ним – за тем, как он сосредоточенно работает с моим телом, будто пишет на нём невидимыми чернилами. Ни одной спешки. Ни одного грубого движения. Это было не просто расслабление – это было возвращение к себе, к телу, к точке, где чувственность остаётся, но не требует немедленной разрядки.
Заканчивая он провёл ладонями вверх – к паху, затем вновь вниз, по внешней линии бедра. Пальцы скользнули к ступням, сжали их нежно, тщательно, будто я – не женщина, а драгоценность.
И в какой-то момент я поймала себя на мысли: вот что я хотела тогда, в Париже. Не внимания. Не ревности. А вот этого – чтобы на меня смотрели как на целую. Чтобы чувствовали меня. Чтобы я могла быть собой, и мне бы этого было достаточно.
Я прикрыла глаза. В этот момент не было ни Лиссы, ни Парижа, ни старых обид. Была только я – нагая, тёплая, открытая. И он – склонившийся над моими ногами, бережный и внимательный. Всё в нём
Покончив с икрами, Нэсс перешёл к ступням. Его пальцы разминали каждый участок, от подушечек до свода стопы. Он скользил вниз, к пятке, и возвращался наверх, уделяя внимание каждому изгибу. Я не могла сдержать улыбку – его сосредоточенность вызывала у меня странное ощущение благодарности и нежности. Он делал это не как любовник, стремящийся к продолжению, а как мужчина, который хотел быть рядом с моим телом, чувствовать его.
Когда массаж закончился, его губы неожиданно коснулись моего большого пальца. Он поцеловал его осторожно, почти с благоговением, затем следующий, беря их в рот и слегка посасывая. Это было неожиданно, нежно и почти глупо. Я тихо рассмеялась.