Мейзи
Я сидела на крыльце здания морга и курила сигарету. Передо мной на ступеньке валяются уже пять окурков, а я все еще не прекращаю и наполняю легкие дымом, смотря в пустоту. Дрожащая рука подносит очередную сигарету к губам, и я втягиваю в себя дым. Голова начинает приятно кружиться, но эйфория быстро исчезает, поэтому я снова и снова повторяю свои действия, чтобы вернуть это ощущение. Ощущение пустоты в голове, забывания.
Я докуриваю сигарету и, как можно быстрее, вытаскиваю новую, чтобы не затянуть этот промежуток времени, когда в моей голове обновляются воспоминания трехчасовой давности. Но дрожащие руки мешают мне это сделать быстро. Я снова вижу перед собой образ своей мертвой сестры с ножевым ранением. На сердце. Какая жестокость, причиняющая боль моему сердцу.
Я зажгла сигарету и снова втянула в себя дым. За спиной послышались шаги, а затем они остановились рядом со мной, и их обладатель сел рядом.
– Мейзи, давай я отвезу тебя домой? – осторожно предложил Вилсон.
Я выпустила дым.
– Я сама, – низким голосом ответила я, который стал таким после многочисленных сигарет.
Вилсон смотрел на мои дрожащие руки и анализировал мой внешний потрепанный вид.
– Ты можешь потерять контроль над управлением, – настаивал он.
– Я сама, – повторила я уже раздражительнее.
Вилсон вздохнул, не рискуя больше пытаться уговорить меня. Он просто смотрел на меня и не знал, как помочь. А я не ждала того, чего просто не существует в данной ситуации. Как можно помочь человеку, у которого три часа назад рухнула жизнь, словно карточный домик, стоило увидеть близкого человека мертвым? Если только возродить его. Иного варианта нет. Утешение, поддержка, слова – это все косвенное, являющееся только способом попытки помочь.
Эта попытка только сильнее усугубляет и так подрывное состояние, когда ты еле сдерживаешься, чтобы не заорать в пустоту или на того, кто ближе всех и пытается поддержать. Когда у тебя боль вселенских масштабов помещается в душе и застилает там все собой. Когда тебе просто хочется лезть на стену или вырубиться до тех пор, пока эта боль не исчезнет и перестанет терроризировать все естество.