Я зажмурилась, понимая, что вижу ее перед глазами только живой и до сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что моей маленькой Дженни больше нет. Как, не осознавая смерть близкого человека, можно что-то говорить о нем в прошедшем времени?
Я ощутила на своей талии крепкую руку, которая повела меня со сцены в зал. Кристиан усадил меня на место и сел рядом.
– Все хорошо, – прошептал он, сжимая мою руку.
Я находилась в какой-то прострации, не могла осознать происходящего. Я находилась в прошлом, где Дженни улыбается мне. Я прокручивала момент, когда видела ее в последний раз. Когда отпустила ее прямо в лапы смерти. Когда я даже не обняла ее. Когда я злилась на нее.
За меня все делал Кристиан. Он принимал инструкции погребения и специальные наклейки для автомобиля, чтобы ехать в колонне до кладбища. Он продолжал держать меня за руку и водить, словно поводырь своего слепого.
На кладбище всем дали по одной розе и сопроводили к месту захоронения. Дженни будет покоиться рядом с родителями. Только когда священник перестал читать молитву, и когда гости начала бросать розы в могилу Дженни, я осознала, что сейчас она уйдет навсегда.
Я просто вцепилась в свою розу, не переживая о том, что ее шипы воткнулись в мои ладони. Все, кто бросил цветок, проходили мимо меня и приносили свои соболезнования. Я могла лишь кивать и смотреть за тем, как закапывают мою сестру.
Сердце больно защемило. Душа взвыла. Я услышала голос Вилсона, затем ощутила его объятия. После него ко мне подошел последний уходящий гость.
– Я останусь с тобой, – прошептал он перед моим лицом, загораживая мне вид на то, как уходит моя сестра.
– Отойди, – прохрипела я, надавливая на его грудь рукой.
Все мое тело напряжено, я буквально перестала его ощущать.
Когда установили надгробие, я прочитала ее имя.
Дженни Локвуд.
Я никогда не хотела думать о том, что от моей сестры останется лишь имя на холодном камне, который будет омываться холодными дождями.
Она не любила дожди. Она любила солнце. А оно сегодня светит ярко и высоко на голубом просторе. Лучи падают на свежую могилу и согревают сырую землю.
Я с усилием сглотнула, когда в горле образовался противный ком.
– Мейзи, пойдем, – снова отозвался неприятный мне голос.
Он взял меня за руку, но я отдернула ее.
– Оставь меня в покое, – сдавленно попросила я.