Лорда передёрнуло; по дряблым щекам потекли слёзы, терявшиеся в суточной щетине и омерзительных подбородках. Юджен сполна насладился его отчаянием и вновь разомкнул губы.
– Я дал слово и вынужден его держать, хоть и испытываю по этой причине страшные угрызения совести. Никто не тронет твоих крысят, Соверин. И ты живи уж, коли так хочешь, но! Если я узнаю, что кто-то из твоего рода попытается покинуть город… – он встряхнул рукавом рясы, и в ладонь скользнула острая куриная косточка. – Будешь молить о смерти.
***
[1]Хельт – самый северный город Хизара.
[2]Мерло́ны – зубцы на крепостной стене.
[3]Клеве́ц – клювовидный выступ на холодном оружии для нанесения точечного удара; отлично пробивает панцири.
[4]Пала́ш – меч с прямым и длинным клинком, расширяющийся к острию.
Первый год после смерти мамы был самым трудным. Иса осталась совсем одна в нежном возрасте. Одиннадцать лет. Уже не девочка и ещё не девушка, она знала, как вести хозяйство и ухаживать за домом, но боялась и думать о том, на какие деньги сможет протянуть хотя бы до следующего лета. Родственников по маминой линии у девочки не осталось, со стороны отца была лишь пустота. Какой-то имперец, даже имени которого Иса не знала – да и не стремилась узнать – покинул Хизар вскоре после её рождения и не оставил на память ничего, кроме тощего кошеля да засушенной алой розы. Отец не написал, куда и почему ушёл, а мама наотрез отказывалась говорить о нём. Молчала, из какого тот был города и каким чудом они познакомились. Мосты сгорели раз и навсегда.
Иса так бы и сгинула, если бы не Блак и его многочисленное семейство. На третий день после того, как зелёный туман пожрал её детство, он нашел девочку за печкой, грязную, зарёванную и потерянную. Она наотрез отказалась покидать дом: не хотела обременять отца лучшего друга ещё одним ребенком, занять лавку в доме, где едва помещались восемь ребятишек. Была и другая причина остаться – воспоминания о тех днях, когда мама была рядом.
Блак – ему тогда было четырнадцать – злился, уговаривал, угрожал и всё кричал, кричал, но Иса стояла на своем с несвойственным ей упорством. Юноше пришлось уступить. Он оставил её, но только на сутки. Когда он вернулся – не один, но с братьями – девочка грешным делом подумала, что её собрались похитить, но ошиблась: старшие Стигг и Э́двид принесли блаковы вещи, а сам он, пыхтя, затащил через порог плетёные корзины с картошкой и сушеными боровиками.