– Ух, резко вы, Адам Андреевич, – господин Гаметов переглянулся с ухоженной женщиной неопределённого возраста и выражения лица, в шёлковой рубашке цвета капучино, – я просто думаю… даже не про моногамность… а про гормоны, в целом. Можно ведь, скажем, подкрутить их у женщин. Есть же эти люмпе… лютенизированные…
– Лютеинизирующие, – лицо ухоженной женщины всё ещё ничего не выражало, но брови поднялись на сантиметр вверх.
– Да-да, вы поняли, – отмахнулся господин Гаметов, – я про гормоны, которые отвечают у женщин за желание иметь детей. А у мужчин – за желание иметь женщин, пардон, – он снова хихикнул, – гормональные диффузоры могли бы стоять в подъездах, транспорте, ресторанах, где угодно!
– Знания – страшная сила, если ими распоряжаются иди… энтузиасты, как вы, – вздохнул Адам Андреевич, – таким путём мы точно не пойдём. Все эксперименты с эндокринологией сходятся в одном: подкручивая конкретный, желаемый параметр, мы невольно меняем ещё десяток неизвестных. К каким последствиям это приводит – можете посмотреть в архивах.
– Не могу, у меня нет доступа, – сказал господин Гаметов.
– Что и требовалось доказать. – Адам Андреевич сделал пометку в блокноте. – Кто следующий?
– Как насчёт запугивания, Адам Андреевич? – Господин Швёлебривов оглянулся по сторонам, рассчитывая на поддержку коллег. – Чипируем бездетных, а? Пусть знают, что их можно найти в любое время. Ну, и сделать с ними, что угодно.
Адам Андреевич прищурился, словно впервые что-то поняв про господина Швёлебривова, но вслух ничего не сказал.
– Госпожа Хатепова, может, у вас есть адекватные предложения?