Каждый раз, когда мне было больно, страшно или тяжело, я вставала и говорила себе:
– Ты справишься. Ты сможешь.
И знаете что? Я справлялась. Все, что со мной происходило, делало меня сильнее, ярче, лучше. Даже когда казалось, что сил больше нет, я находила их. Потому что каждый раз выбирала жизнь.
Все это научило меня одному важному правилу: все плохое, что случается, всегда можно превратить в опыт. Разумеется, если ты выберешь не застревать в прошлом, а идти дальше. И я всегда выбираю идти дальше. Потому что моя жизнь – это не просто сериал. Это история, которую я пишу сама.
Моя книга – не стройное повествование, а своеобразный автопортрет, выписанный из боли, надежд и побед. В разделе «Я» – главы, которые рвут на части, заставляют заглянуть внутрь себя. Это моменты, когда жизнь подводила меня к краю, проверяла на прочность, а потом создавала заново.
Каждая история во вселенском масштабе, конечно, короткая, как вспышка, но и болезненная, как ожог.
Эти главы про трансформацию: мой опыт, мою борьбу, мои победы, мои личные эпизоды, которые перевернули все внутри и научили жить иначе.
Потому что мне нравится нравиться
Вы когда-нибудь пробовали заниматься любовью с запакованной в гипс ногой? А потом она распакована, но пока что не гнется? Представьте себе позу «догги» с откляченной палкой-ногой. Ожившая Барби из инклюзивной брюнеточной cерии перебралась из палаты в реальность. Каблуки надеваю – а как на них ходить? Любимые платья с кроссовками смотрятся сразу на выброс. В зеркале бледная грустная женщина. Кто она? Блин… Это ж я.
Не думала, что обычная травма убьет мою женственность. Тело помнит старые трюки – и ежится от того, что не может их исполнить. Я как будто Шумахер после инсульта. Для такой зажигалки, как я, это даже не боль. Это шок. Заморозка витальности. Все! Я смородинка на прилавке «Вкусвилла». Смотрю из пакета и жду, когда бросят в компот.
Полгода в больницах меня грела надежда, что все заживет. Заживет во всех смыслах. Сквозь перевязки и операции. Штифты и антибиотики. Потом более мощные антибиотики. А потом крайне редкие, из резервного ряда, по силе воздействия похожие на химиотерапию (ни одного микроба в кишечнике не оставили). И весь этот труд для чего? Чтобы я превратилась в старушку с клюкой? От ужаса я не могла даже плакать. Зачем теперь жить?