Словно с веригами на ногах поднялась на свой второй этаж. Холодно. Вот сейчас войду, сниму все с себя, потом под горячий душ – и спать. Запутаться с головой и провалиться в тёплую сладкую дрёму. И ни о чем, абсолютно ни о чем не думать.
И пора вспомнить о своём лице. У меня все хорошо! Но, похоже, установка не сработала – взгляд Игоря, открывшего мне дверь, был растерянный и немного испуганный. Неужели его так поразил мой потерянный вид?
– Привет! – сказала я, растянув при этом губы и приподняв брови. Может, сойдёт за улыбку?
– Привет. Ты почему не позвонила? Я за тобой завтра собирался ехать…
– Да так получилось…
Я с облегчением сбросила мокрые туфли. Игорь помог снять плащ. Предупредителен, как всегда. И что мне, дуре неблагодарной, ещё надо?
– Я тебе сегодня, вчера звонил. У тебя мобильник был недоступен.
– Представляешь, я зарядку дома забыла… Вот такие дела… Ну, как ты тут? Ваня не звонил?
– Нет. Заботился твой сынок.
– Почему-то это «твой» меня клюнуло. Похоже, я не смогла это скрыть, так как Игорь торопливо добавил:
– Да позвонит наше чадо пропащее, куда денется. Не волнуйся!
– Я не волнуюсь. Игорь, поставь, пожалуйста, чайник. Я пока переоденусь.
Он прошёл на кухню, а я в комнату. Все, как всегда. Но что-то меня смутило… Сама не знаю. Ах да! Впервые Игорь не поцеловал меня при встрече. Не то, чтобы мне это было надо, а просто, это ритуал. Я так привыкла. Неужели я принесла в дом такую волну отторжения? Нет, так нельзя. Я – семейный человек, и незачем нести в дом эти никому не нужные, просто смехотворные страдания, и пугать мученическим лицом близких людей. На днях вернётся Ваня. Я уже почти месяц не видела сына. И он должен попасть в нормальный благополучный дом, где никаких разладов нет и быть не должно.
Сейчас Ваня у Виктора, своего родного отца. Вот уже семь лет, как мы с Нитей разошлись. И мне по этому поводу грустить нечего. У нас хорошие дружеские отношения. Впрочем, они такими были всегда. Единственное, что тревожит – это то, что мы оба слишком любим сына. Я изо всех сил стараюсь сохранять приличия и не показывать, как я боюсь отцовской любви Виктора, как ревную своего ребёнка к бабушке и дедушке. Они – хорошие люди, их не в чем упрекнуть. А кроме того, семья моего бывшего мужа занимает довольно высокое общественное положение, и соответственно, располагает огромными, в моем понимании, материальными средствами. А при существующем у нас, простите, бардаке, когда за деньги можно купить все, этому святому семейству ничего не стоит нанять престижных адвокатов, и те найдут основания для того, чтобы лишить меня родительских прав. Вернее, поскольку таковых не существует в реальности, тогда они очень профессионально высосет эти самые основания из пальца. Вот этого я очень боюсь. Просто так боюсь, без причин и без повода. Гипертрофированное материнское воображение.