Он подключил декодер к панели, его пальцы двигались быстро, но осторожно, словно он обезвреживал бомбу. Экран мигнул, цифры закружились в хаотичном танце, и через несколько секунд замок издал мягкий щелчок. Кейл толкнул дверь, и она открылась с лёгким скрипом, выпуская наружу неведомый ранее запах. Он проскользнул внутрь, закрыв дверь за собой, и оказался в тёмном коридоре, где свет проникал только через узкие щели в стенах. Гул серверов, доносящийся из глубины здания, был низким и ритмичным, как дыхание спящего зверя. Кейл замер, прислушиваясь. Тишина была обманчивой – он знал, что такие места никогда не спят.
Его коммуникатор завибрировал, и Кейл, прижавшись к стене, вытащил устройство. Сообщение от Рика было лаконичным, но тяжёлым: "КриптоЛинк имеет защищённый сервер в подвале. Доступ ограничен. Ищи терминал с кодом 'Z-17'. Если поймают – тебе конец". Кейл убрал коммуникатор, его губы сжались в тонкую линию. Он уже чувствовал, что это не просто расследование – это было вторжение в сердце системы, которая не прощает чужаков. Он вспомнил Лину, её отчаянный взгляд в кафе "Неон", её слова о пяти годах, вырванных из жизни. Если она работала над "Зеркалом", то где-то здесь, в этих стенах, должны быть следы её прошлого – и причины, почему её память стёрли.
Кейл двинулся вперёд, держась теней, его шаги были бесшумными, а глаза сканировали коридор. Стены были покрыты трещинами, но под слоем пыли виднелись следы проводки, слишком новой для такого старого здания. Это подтверждало его подозрения: "КриптоЛинк" был не просто аналитической конторой, а узлом в сети "НейроТех". Внезапно он услышал шаги – тяжёлые, ритмичные, сопровождаемые лёгким жужжанием кибероптики. Кейл прижался к стене за углом, его рука легла на рукоять пистолета. Охранник в чёрной униформе прошёл мимо, его глаза, усиленные имплантами, светились зелёным в темноте. Он не заметил Кейла, но его присутствие было первым сигналом: здание охранялось лучше, чем казалось снаружи.
Кейл выждал, пока шаги затихнут, и продолжил путь, его мысли кружились вокруг "Зеркала". Если проект был связан с переписыванием памяти, как сказал "Крыса", то Лина могла быть не просто сотрудником, а частью эксперимента. И это означало, что её стёртые годы – не случайность, а чей-то план. Кейл чувствовал, как его собственный имплант, гудящий в виске, начинает пульсировать, подбрасывая обрывки: крик женщины, кровь на полу, ощущение предательства. Он стиснул зубы, подавляя шум в голове. Этот коридор, этот гул, это здание – всё казалось знакомым, как эхо его собственного прошлого. Кейл знал, что ответы близко, но с каждым шагом росло ощущение, что он идёт по тонкому льду, готовому треснуть под его весом.