Но этого не случилось. Клод стал отцом в четвертый раз, но из семьи не ушел.
В цирке всем всё сразу стало понятно, но сочувствия Элен не нашла. Все считали её дурой. Даже она сама. Врать окружающим о том, что родившаяся Кати не дочь Клода, было глупо, но Элен поступила именно так. Жизнь её стала невыносимой.
Клод приходил всё реже. Его жена ненавидела Элен и её маленькую дочь. Цирковые артисты лишь хмыкали и сверлили Элен долгими взглядами.
Чтобы прекратить пересуды, она согласилась на длительное турне с другой труппой артистов и увезла с собой Кати.
Клод очень скучал по младшей дочке, но уехать вслед за ней не мог. Или не хотел. Ведь у него было ещё трое детей. Общения с сыном только в цирке ему было мало.
Сегодня он видел на арене Николя: тот репетировал в группе канатоходцев. Клод никогда не рассказывал сыну о своем происшествии на канате. Клод тогда был совсем мальчишкой, только начал упражняться. Высота была небольшой, поэтому необходимости в страховке или матах не было.
Отец, папаша Безмане, как его называли все в округе, натянул канат между двумя невысокими столбами во дворе и поставил деревянные ящики, чтобы Клоду было проще взбираться.
Истекал уже второй час тренировок. Клод в который раз дошел до конца каната, ступил на ящик, но в том что-то хрустнуло, и Клод сорвался, повис на канате, ощутив жгучую боль в паху.
Позже местный костоправ, осматривая мальчика, сказал:
– Жить будет, но продолжателей рода Безмане, скорее всего, не даст.
Клод не был единственным сыном в семье, и на это замечание папаша Безмане только хохотнул:
– Меньше будет голова болеть, как не оставить свои следы в чужих тарелках.
А матушка Безмане очень переживала и какое-то время смотрела на сына с болью в глазах.
Детский разум Клода быстро забыл эту подробность. Слов врача он толком не понял, но на канат больше не вставал. Боялся его, обходил стороной. И теперь не понимал, почему сын из всех цирковых искусств выбрал именно это. У Клода замирало сердце каждый раз, когда он видел балансирующего в воздухе Николя.
– Все мы ходим по канату, – любил повторять Клод, потирая обожженную руку.
Он не любил вспоминать тот случай, когда жизнь его едва не сорвалась в огненную пропасть. Был он тогда подростком. Стоял в трех метрах от ящика с пиротехникой. Цирковые стояли гурьбой, смеялись, спорили о чем-то, потом завязалась драка. Дрессировщик тигров Серо выхватил револьвер, выстрелил в сторону, не глядя, чтобы усмирить нападавших, и попал в ящик с пиротехникой. Сначала казалось, что ничего особенного не произошло. Драка не прекратилась, люди кричали. Но вдруг ящик зашипел, а потом взорвался. Клод не успел ни отойти в сторону, ни упасть на пол.