Когда все вышли, женщина придвинула к "гостю" листок, оставленный толстяком, положила сверху ручку, а сама заговорила вкрадчиво, но со скрытым давлением:
– Николай, вы поймите, дело не в вас конкретно. Будь вы хоть тем же министром. Высочайший уровень секретности нашей работы обусловлен её важностью, понимаете? Если… Когда мы достигнем прорыва, это перевернёт не просто какую-либо науку, это перевернёт… всё. Я вас очень прошу, поставьте "крестик" и пойдём вниз. Сами всё увидите.
Наравне с трудом, любопытство заставило обезьяну очеловечиться, а Николая сейчас – поставить роспись под обязательством "никому и никогда". Лариса сунула листок в карман пиджака и повела Николая по коридору прямо к лифту. По ощущениям, спустились на минус третий этаж. Выйдя, они сразу оказались в огромном помещении, заставленном высокими металлическими шкафами, офисной мебелью и оргтехникой. "Шкафы" мигали многочисленными огоньками и издавали монотонное гудение. За десятками компьютеров сидели молодые парни и девушки, непрерывно стуча по клавиатурам. Не задерживаясь, Лариса, а за ней и Николай, прошли между столами и оказались перед стеной, большую часть которой занимало прозрачное стекло, но явно повышенной прочности. Николай не сразу осознал, что видит за ним. Это был овальный зал. Потолок и пол соединяла белая колона или труба, диаметром в пару метров, и Николай почему-то сразу подумал, что она обжигающе ледяная. Часть колоны также была прозрачной и внутри находился предмет, похожий на огромную дворцовую люстру. Стены были покрыты чем-то вроде фольги и по ним, а также по полу и потолку, змеились провода разной толщины. Прямо перед стеклом, с той стороны, стоял единственный знакомый ему предмет – больничная кровать, которую окружали медицинские мониторы. На кровати лежала…
– Что здесь происходит?
Николай медленно попятился назад, пока не натолкнулся на что-то. Он перевёл абсолютно ошалевший взгляд на Ларису Степановну, которая пыталась что-то ему говорить, но звук будто отключили. Вслед за звуком померк свет. Ему вдруг почудилось, что на периферии зрения мелькнули какие-то тени, а лица людей вокруг на секунду обрели странные уродливые черты. В затуманенном шоком мозгу, словно птица в клетке, билась единственная мысль: «Выбраться отсюда». Звук удара по стеклу прозвучал, как гром в ясный день, заставив его повернуть голову к прозрачной стене.