– Ты хочешь знать, что я о тебе думаю? – спрашивает она.
– Не особо.
– Я думаю, что тебя очень мало заботит большинство вещей.
Я смотрю на нее сверху вниз, пытаясь оценить ее точку зрения. Я чувствую жалость, а жалость мне не нравится.
– Я думаю, тебя это мало волнует, – продолжает она, – потому что ты думаешь, что это обеспечивает твою безопасность. Если тебя волнует очень мало, тебе очень мало что терять.
Между моими лопатками образуется узел, заставляя меня снова поежиться.
– Но знаешь что? – говорит Сми. – Забота о столь малом означает, что когда ты действительно заботишься, потеря этого обходится гораздо дороже.
Узел затягивается все туже, пока я не чувствую его в своей груди. Инстинкт пытается заставить меня танцевать вне пределов ее досягаемости, но я не покажу слабости такому пирату, как Сми.
– Так что продолжай, – говорит она. – Угрожай жизнью Джесу – единственному человеку, который чуть не убил единственное, что тебе действительно дорого.
Мы смотрим друг на друга несколько долгих секунд. В доме тихо, и мы молчим, но наше молчание говорит о многом.
– Ты мне нравишься, Сми, – говорю ей. – Но ты снова угрожаешь моему брату, и это будет в последний раз. Я не художник, но я эксперт по насилию, и я нарисую гребаный шедевр твоей кровью, – Я улыбаюсь и беру стакан, опрокидывая напиток в рот, все это время не сводя с нее пристального взгляда.
Когда я возвращаю стакан на стойку, он громко звенит. Сми моргает правым глазом, но это единственное, что она может сказать.
– Сделай одолжение нам обоим и не вмешивай в это Вейна.
– Сделай одолжение нам обоим и не закалывай Джес.
– Я не знаю, почему тебя это волнует. Он бросил тебя.
– Я не знаю, почему тебя волнует милая девушка, которую ты не видел годы, годы, годы.
Узел в моей груди затягивается, вытесняя мое сердце.
– Потому что я собственнический придурок, – говорю я ей. – Мне даже не обязательно должна нравиться вещь. Или девушка, в зависимости от обстоятельств. Что мое, то мое, и раз это мое, оно не может принадлежать комуто еще.
– Это почти грустно, эта история, которую ты рассказываешь себе, – говорит она. – И мне жаль Венди Дарлинг за это.
Набегают темные тучи, закрывая солнце. Воздух становится холодным. Странная вещь для Неверленда.
Сми бросает взгляд на изменение погоды, а затем быстро возвращается ко мне.