Гарри Стоун, 45 лет, алкоголик и бывший журналист, заметил закономерность. Все умершие в момент смерти улыбались. Всех нашли в неестественно мирных позах. И все они в последние дни говорили что-то странное: «Я наконец выспался», «Как будто груз с плеч сняли», «Он исполнил…». Последнее слово всегда терялось, будто язык отказывался его произносить.
Гарри допивал третью бутылку виски, когда стук в дверь вырвал его из забытья. На пороге стоял мальчик. Лет десять, не больше. Бледный, в пижаме с ракетами, босиком.
– Вы Гарри Стоун? – голосок дрожал.
– В три ночи? Серьезно?
– Мне приснился человек. Он спросил, чего я хочу. Я сказал – чтобы папа перестал бить маму. Человек улыбнулся и сказал: «Исполню. Но ты расскажешь журналисту».
Ледяной палец провел по позвоночнику Гарри.
– Какой человек?
– В плаще. Глаза… как у того актера, из старого хоррора. Знаете, который играл клоуна-убийцу?
Гарри выругался. Он помнил тот фильм. Глаза Тимма Карри до сих пор снились ему после пьянок.
– Он сказал, вы следующий.
Дверь захлопнулась. Гарри выбежал в коридор – ни души. Только в лифте пахло мокрой шерстью. И ромашками?
Сон накрыл его, как мешок.
Он стоял в редакции «Нью-Йорк Таймс». На столе лежал его материал – первая полоса: «Тот, кто исполняет желания: смертельная эпидемия в Манхэттене». Шеф хлопал по плечу: «Гениально, Стоун! Пулитцер гарантирован!». В углу кабинета стоял Он. Плащ сливался с тенями, но глаза горели, как угли.
– Нравится? – голос напоминал скрип несмазанных шестеренок. – Ты же этого хочешь. Славу. Признание. Чтобы она вернулась…
Гарри сглотнул. «Она» – это Линда. Линда, которая ушла к тому ублюдку-адвокату.
– Дай слово, что напишешь правду, и я исполню желание.
– Правду о чем?
– Обо мне.
Гарри проснулся с криком. На запястье горела отметина – будто от прикосновения раскаленного металла. В зеркале он увидел их: за спиной стояли тени. Дэвид в военной форме, Рикки с дырой во лбу, Молли в театральном парике. Все улыбались.
На следующий день Гарри нашел в почтовом ящике конверт. Внутри – фотография Линды. На обороте почерком, словно выведенным паучьими лапками: «Она будет твоей. Скажи да».
Вечером он услышал плач. За стеной, в квартире 4C, где жила семья мальчика-доносчика. Гарри прильнул к стене.
– Перестань, Билли! – мужской голос. Удар. Детский всхлип. – Я тебе запрещаю врать! Какой еще человек в плаще?!