В своём письме Бестужев сообщал царю:
«Датские министры полностью находятся под влиянием ганноверского посланника из Саксонии и получают от него деньги. Прошу 25 тысяч золотых, чтобы переманить их на свою сторону …»
На сей раз царь пожалел денег, и тогда Бестужев стал действовать сам, в духе того времени. Он решил занять денег у саксонского посла, чтобы на них купить расположение обер-секретаря военной коллегии Габеля. И всё получилось!
– Надеюсь, вы представите мне возможность вести тайные переговоры с датским королём? – спросил Бестужев у обер-секретаря Габеля, придвигая пакет с деньгами.
– Это зависит от вас, дорогой Бестужев – посмотрев содержимое пакета, улыбнулся Габель.
– Разве этого мало?
– Ещё нужно ваше обаяние, господин Бестужев, – лукаво улыбнулся Габель, – а король почти готов нажать на министров.
– Услуга за услугу, а я постараюсь! – с поклоном ответил Бестужев.
– Вам же известно, что подписан Ништадский мирный договор со Швецией, – заговорил Габель. – А вы знаете, кто его подписал от имени царя? Ваш друг Остерман, за что ему царь Пётр пожаловал титул барона.
– Что ж, – улыбнулся Бестужев, – может, и я получу от вашего короля какой-нибудь титул! А?
– Я устрою вам встречу с королём сегодня ночью, – и, заметив тревогу в глазах Бестужева, Габель успокоил его. – Вас проведут к нему.
Они рассмеялись и, пожав друг другу руки, расстались друзьями.
Тайные переговоры с королём прошли успешно, и Бестужев рапортовал царю:
«Датское правительство согласилось признать за Вами императорский титул, но только в обмен на гарантию Шлезвига или, по крайней мере, при условии удаления из России герцога голштинского. Но я предлагаю оставить герцога в России, как рычаг воздействия на датскую корону».
Когда же пришло известие о заключении Ништадтского мира, то переговоры замедлились и никак не продвигались к желаемому результату. И Бестужев решил действовать. Он устроил роскошный праздник для иностранных министров и знатных особ королевства 1 декабря 1721 года и вручил гостям медаль с изображением Петра в память об этом великом событии. Король был счастлив, первым получив особенную медаль, и шёпотом сообщил Бестужеву:
– Пётр заслуживает быть императором.
Царь Пётр в своём личном письме поблагодарил Бестужева за отличную службу и пожелал ему дальнейших успехов. Вскоре, в 1723 году, Пётр вызвал его в Ревель, где вручил свой портрет, украшенный бриллиантами. Бестужев очень гордился этой наградой и потом всю жизнь носил её на груди. При этом награждении присутствовал Андрей Остерман, который не преминул похвастаться, когда они уединились: