– Ну что так долго? Ядрёна сивуха! – изображая кипучую деятельность перед высокими «гостями», Петр Петрович махал руками, показывая, что личный состав у него «вот где сидит!» со своими опозданиями.
– Пробки, – пожал я плечами.
– Какие пробки? Вышибло? – опешил шеф.
Такого слова в Зарыбинске не знали, я позволил себе лишнего с недосыпу. Ну а чего он на нас руками машет?
– Давайте быстрей шуруйте в квартиру, – Кулебякин ткнул на нужный подъезд, возле которого стояла скорая, а потом тихо добавил: – пока эти прокуроры и ответственные следы там не затоптали.
А потом взял меня за локоток и тихо проговорил:
– Ту уж постарайся, Саныч, след возьми как надо, знаю, что на больничном, но дело громкое. Сам знаешь, что Ларионов – это не хухры-мухры. Всем мало не покажется, если по горячим не раскроем. Не посрами службу, ага?
– Все сделаем, Петр Петрович, если там только следы не затоптали.
– А вы вот долго добираетесь! – снова взмахнул руками начальник и ускакал куда-то мячиком в погонах.
Мы поднялись в квартиру, продрались через толпу каких-то созерцателей в форме и в костюмах и очутились в прихожей. Хвала Марксу, дальше коридорчика из всей присутствующей высокой братии никто не прошел. Хватило ума ждать Мухтара и криминалиста.
Это гуд, значит, есть надежда, что следы живы, как дактилоскопические, так и трасологические (следы обуви, то бишь), ну и запаховые, конечно. Последние вообще особо чувствительные и долго не держатся. Любой дождь-ветер легко их уничтожит. Хорошо, что в квартире дождей не бывает, но чем больше народу тут дышит – тем нам же хуже.
Я пошел с Мухтаром первым. Загоруйко – сразу за мной вплотную, почти параллельно. Я попутно осматривал обстановку и подмечал детали, старался идти с псом по краешку коридора, на тот случай если там есть слабо видимые следы.
Валентин опытным глазом тоже изучал обстановку. Вперился очками в пол, пригнувшись и подсвечивая линолеум карманным фонариком. При этом свет основной приглушил.
Оказывается, если включить люстру, то следы не так просто разглядеть будет. Тут эффективнее фонарик и его косо падающий свет. В нём любой пылевой или грязевой след вычерчивается, так как имеет, хоть и незначительный, но осязаемый рельеф. Бывает даже так, что и следы рук можно увидеть еще до обработки их дактилоскопическим порошком.