Через минуту меня перевернули, ставя на ноги и придерживая, чтобы я не упала от резкой качели. В голове закружилось и я схватилась за мужские руки, пытаясь удержать равновесие и не шлепнуться на пол.
Вот было бы интересно, если я головой ударилась о комод или кровать.
– Только посмей меня тронуть, ― произнесла я, и ногтями впилась в его кожу.
А руки какие твердые.
Господи, что со мной происходит?
– Я тебя уже трогал и даже шлепал по заднице. Если ты не заметила, сообщаю.
– Я не об этом!
– Посиди в комнате, подумай. И может быть к ночи я тебя выпущу.
– Что? ― мои глаза округлились от шока, что он собирается закрыть меня в комнате. ― Я что, безвольная кукла.
– Нет, просто тебе нужно подумать, как себя вести дальше. Или ты что думала, я стану тебя насиловать что ли? ― его брови взметнулись вверх от удивления, и он медленно покачал головой. ― Глупая девочка. Я таким не увлекаюсь. Но запомни, годами ждать не буду. Отдыхай.
И он закрыл дверь ровно в тот момент, когда я оказалась около нее и принялась тарабанить ладонями по дубовой поверхности.
– Никогда этого не будет! Запомни, Островский! Никогда.
Еще раз двинула по двери только уже кулаком и тут же запищала от боли.
Неожиданно в комнату ворвался Виктор, перехватил мою руку и вводя меня в шок, поцеловал ушибленную часть ладони.
– С вами все в порядке? ― снова перешла на вы, глазея на него, как на идиота.
Он тут же поднял голову, отпустил руку и вышел из комнаты, закрывая дверь на замок.
Что это было?
– Позову на ужин, ― услышала приглушенный голос и вздохнула.
Я ничего не понимаю. Хочу к Пашке, хочу к маме, хочу знать, что моя жизнь по‐прежнему принадлежит мне, а не Островскому.
Но от чего душа чувствует совсем другое?
Медленно прошла к окну и отметила, что этаж был хоть и второй, но выбраться из окна не предоставлялось возможным. Прыгать? Это вряд ли. А того, на что я могла бы встать и осторожно спуститься, здесь не было.
Чего уж! Решетки бы на окна поставил, чтобы я и мысли о побеге не допустила.
Злясь на мужчину, резко дернула штору, отчего та сорвалась с петель и упала на пол, лужицей у моих ног. Еще бы потоптаться, да воспитание не позволяет.
Поправив подол платья, я уселась на край огромной кровати, и уткнувшись подбородком в раскрытую ладонь, громко вздохнула. То, что мне физического вреда не причинят, я была уверена. А вот за душевное состояние отвечать не могла. Нервы уже шалят. А что будет дальше?