– Глашенька, милая, – с нежной хрипотцой проворковал я. – Плюнь ты на этого старого чудака! Будет лезть под юбку, бей по роже. А если он тебя ударит, я его вызову на дуэль, по всем правилам дворянской чести. У нас, у Горчаковых, ко всем женщинам всегда относились с уважением, независимо от сословия.
От этой салонной воркотни, горничная окончательно поплыла. Судя по тому, как она замерла в ожидании, я мог бы сейчас к ней не только под юбку залезть. Однако я ее пока не трогал. Не столько потому, что «в нашем роду» всегда с уважением относились к женской чести, сколько из соображений гораздо более приземленных. Женщину столь же опасно преждевременно удовлетворить, как и не удовлетворить вовсе. А ведь Глафира Васильевна для меня весьма ценный человек. Князь ее притащил из самого городу Парижу, и сия перезрелая девица знает язык веселых галлов, они же – франки. В отличие от меня. И страсть любит как пересказывать чужие сплетни. Интересно, ее уже завербовал Радиховский?
– Спасибо вам, Василий Порфирьевич, – почти простонала Глаша. – Если бы не вы…
– Ну-ну, полноте… – пробормотал я, с искренним сожалением отстраняясь. – Принесите князю его засаленный бухарский халат… Их светлость продрогли-с…
Она присел в книксене, продемонстрировав аппетитные коленки, выглядывающие из-под короткой юбчонки. Я по-офицерски коротко, но четко склонил голову и вышел из гостиной. Надо бы пойти проветриться, покуда погода дозволяет. А заодно заглянуть к Лазарю Ивановичу. Вечером я буду занят. Часика за два до наступления комендантского часа у князя соберется обычная гоп-компания. Будут сплетничать, обсуждать новости с фронтов Второй Мировой и строить свои химерические планы возрождения Святой Руси в тени крыл тевтонского орла. С*ки…
Апрель на Русском Севере – первый весенний месяц, а не второй, как в других краях. Снега на центральных улицах Пскова почти не осталось, а вот галок и ворон на ветвях деревьев заметно прибавилось. Некоторые даже облюбовали виселицу. А ведь на ней новые повешенные. Вчера висело трое мужиков и девушка. Помнится, у меня даже горло перехватило. Почудилось, что Наташа. Нет, другая! Правда, от этого не легче. А сегодня, гляжу, четверо парней комсомольского возраста висят. Изуродованы так, что сразу видно, в подвалах гестапо побывали.