– Ну идёмте, будем разговаривать, – пожимаю плечами.
Что там за карга эта Любовь Андреевна? Чуть что, так сразу через директора. Ну вызвала бы меня, сами пообщались, разобрались.
Поднимаемся на второй этаж и идём с мелким и классухой к директору. Я уже мысленно настраиваюсь на флешбэки из собственной школьной жизни. Я, мягко говоря, примерным мальчиком не был. Поэтому и сына сильно за школьные проделки стараюсь не крепить. А то как-то нечестно получается.
Классуха стучит и открывает дверь. Кивает секретарю в приёмной и со скорбным видом ведёт нас в святыню школы.
И едва мы только заходим, у меня брови ползут на затылок.
Кажется, я уже знаю, что за биологичка у Игоря.
Да это же та самая дикая кошка, следы от зубов которой до сих пор красуются на моей заднице!
Вот так встреча. Огонь, блядь.
У неё и самой глазищи на лоб лезут. Она подскакивает со стула и впивается в меня взглядом. Бледнеет, отчего её пухлые розовые губки становятся ещё более выразительными.
Сейчас она не в рубахе-распашонке и не в плаще. На неё юбка чуть ниже колен, блузка бежевая. Угадывается тонкая талия, ножки стройные, а сиськи не такие уж и микроскопические, как мне показались в первую встречу.
Замечаю, как под тканью блузки над левой грудью родинка крупная просвечивает. И блядь, только бы не встал у меня сейчас. Дружище на эту Кошку у меня странно реагирует.
Конфуз будет так-то.
Она несколько раз быстро моргает, но слова проглатывает, и мне внезапно становится весело.
Что это ты, Любовь Андреевна, язычок свой дерзкий проглотила, что ли?
– Мирон Максимович, день добрый, – важно говорит директриса. – Мы вас пригласили на беседу по важной причине.
И она излагает суть конфликта, возникшего между моим пиздюком и дикой кошкой.
– Вы только можете себе представить вообще? – давит директор. – Так разговаривать с учителем! Это нонсенс какой-то!
– Игорь, ты ничего не хочешь сказать? – подключается классуха.
– Неа, – кривится малой, опираясь спиной на шкаф. Вот хамло, хотя бы немного при бате приструнился.
– Извинился, – киваю ему. – Шустро.
– Чего? – смотрит с удивлением.
– Того, – влепляю подзатыльник. Лёгкий, для проформы. Но чтобы осознал, что батя не шутит. – Извинился, я сказал.
Все три училки задерживают дыхание. Кошка моя вообще глазищи вылупила.
– Ну Мирон Максимович, – смягчается директриса. – Хорошо, что вы реагируете, но всё же давайте как-то словами. Без рукоприкладства.