В комнате, где я оказалась, стоял запах лёгких цветочных духов вперемешку с запахом вкусного обеда, тянущегося откуда-то снизу. Посмотрев в окно, я поняла, что нахожусь на втором этаже в частном двухэтажном доме со скошенной черепичной крышей зелёного цвета.
Внизу, по всей видимости, была кухня, и там кто-то активно гремел посудой и полушёпотом напевал мотив песни «Старинные часы»:
– «Жизнь невозможно повернуть назад… м-м-м, м-м-м-м… Ты идёшь за стол? – С лёгкого мычания женщина перешла на громкий оклик.
Я точно понимала, что это мне. Это всё показалось мне, конечно же, очень странным, но в то же время интересным. А самое главное – меня это всё вовсе не напугало. Было какое-то ощущение безопасности и спокойствия.
Та-кто-спала не отключалась от жизненного процесса и могла контролировать и себя, и эту девушку, которую я увидела в зеркале. В комнате, где я находилась, было по-своему тихо. На стенах висели фотографии. Судя по тому, какой счастливой, обнимающейся на них была героиня этого пространства, стало понятно, что в её окружении много хороших друзей, любящие родители и маленький белый плюшевый пудель.
На столе лежали книги по общей физике и высшей математике вперемешку с большой кучей белых плотных листов – очевидно, от скетчбука, изрисованных графическими рисунками. Вблизи стены стояло открытое пианино с нотной грамотой. На заправленной постели валялось много мягких игрушек.
Спускаюсь по лестнице второго этажа на кухню. По дороге ко мне пристает тот самый белый пудель. Я опускаюсь его погладить и невольно произношу: «Ты тоже хочешь кушать? Пошли, мой хороший».
На улице явно смеркалось, было очевидно, что спускаюсь я на ужин.
Сажусь за стол. Мужчина напротив читает что-то в газете и произносит женщине, что стоит и моет посуду:
– Они там совсем уже с катушек послетали!
Стало интересно, про что он говорит. Пока я пыталась разглядеть название газеты, которую он читал, ко мне подошла женщина. По внутренним ощущениям и, конечно, по тем самым фото, что я увидела ещё там, на стенах комнаты девочки, мне было понятно, что все участники этого действа близкие люди. Это чувствовалось.
От отца веяло значимостью в доме, авторитетностью, и хотелось его бесконечно уважать – полагаю, за всё, что он сделал для своей семьи. От матери чувствовалась какая-то очень глубокая смиренность, нежность и ощущение уюта. Подумалось, что именно этим отчасти должна обладать каждая мать семейства.