– Кто, как не я, может просчитать все твои поступки, дорогуша! Твоя ревность очередной раз помогла мне!
В это время Виэль в гневе неслась по коридору и внезапно остановилась, услышав голос девчонки, доносившийся из покоев рядом с комнатами Дария. Демоница вспыхнула от ярости и ворвалась в покои Искры. На пороге ее встретила оскалившаяся химера, вновь принявшая вид монстра.
– Вот, значит, как? – прошипела Виэль, сузив сверкающие от ярости глаза, – ладно! Я терпеливая! Я умею ждать!
Демоница окинула презрительным взглядом Искру, вышедшую из ванной комнату и замотанную в одно полотенце, и бросила:
– Как есть моль бледная! – и, развернувшись на высоких каблуках, покинула комнату.
Искра пожала плечами, потрепала подбежавшего Бугая по голове и, зевнув, отправилась спать. Маленькие язычки пламени возникали у девочки на коже и ныряли под крышку медальона, на ровной поверхности которого периодически возникала и пропадала огненная гравировка в виде раскинувшей крылья птицы. Верный Бугай охранял сон хозяйки, расположившись на коврике у кровати. Мелкий бес сидел в глубоком кресле и клевал рыльцем в ожидании, что его в любой момент озадачат каким-нибудь поручением.
Прошло несколько дней. Искра осваивалась в Чертогах демона. Дарий периодически, все больше и больше удивляясь быстрому восстановлению резерва девочки, выпивал ее пламя. Теперь для этого ему не требовалось наносить повреждения, между ними образовалась крепкая односторонняя связь. Каждый раз, незаметно для всех, под крышечку медальона убегал маленький язычок огня. Искра раздражалась своим бледным видом. После каждого опустошения краски покидали ее. Стали белыми волосы, выцвели до белесого цвета глаза. Она все больше становилась похожа на классического альбиноса. Бугай с интересом наклонял голову, когда она подходила к зеркалу, смотрела на свое блеклое отражение и пыталась вызвать хоть каплю огня в глазах. Но огонь не хотел подчиняться, свернувшись плотным клубком вокруг источника. Виэль наоборот была очень рада таким внешним изменениям Искры и стала более благосклонно относиться к девочке, что, однако, не мешало ей периодически называть девчонку молью.
Дарий с неподдельным удивлением стал замечать, что его начинает заботить внешний вид девочки, что он вызывает жалость, совершенно несвойственную жестокому демону. Но он старался отмести мысли прочь. Его больше занимал тот факт, что он обрел третий облик, помимо своего родного и боевого обличия. Он мог становиться человеком, очень сильно похожим на Проводника, которого он убил, когда забирал маленького феникса. Как и тогда, на горе, его очертания плыли, и спустя несколько мгновений в зеркале отражался молодой симпатичный мужчина, только черты лица были более хищные и жесткие.