Трудный навык, но, кажется, я этому научилась.
– Люда! – обернувшись, окликает Вадим.
Руслан медленно переводит на меня взгляд, как будто только сейчас замечая, что брат не один. Между нами метров пятнадцать-двадцать, но у меня от его взгляда внутри все неприятно сжимается.
У него зеленые глаза. Я это отчетливо помню. И они могут быть добрыми – это я помню тоже, но сейчас ощущение, будто по мне скользит холодная плеть.
Чтобы сделать первый шаг, я практически отталкиваю себя от машины. Подойти, поздороваться, пройти мимо.
Это несложно.
Самое меньше испытание из тех, что мне предстоит.
– Ты как здесь? – интересуется Вадим у Руслана.
– Приняли хорошо. Если тебя это интересует. А с учетом, что ты забыл их предупредить обо мне – то даже отлично.
– А я откуда мог знать, что ты приедешь?
Руслан медленно потирает костяшки пальцев правой руки. От большого до мизинца. Потом отвечает:
– Ты меня сам позвал.
– Серьезно? Ну да, вполне может быть, – брат обнимает меня за плечи и тепло улыбается. – Был так рад, что ты наконец прилетаешь, что перепутал дни. Еще минут пять, и я целый день твой. Нам с Русом действительно нужно кое-что обсудить.
– Не меняй из-за меня свои планы, – отмахиваюсь. – К тому же, у меня они тоже есть, и целый день с тобой в них не входит.
– Любопытно. Я значит, ждал ее, ждал, а она… Ты слышал, Рус? Раньше все пыталась за нами хвостом увязаться. А теперь все – свободны. Изменилась девочка.
Выпустив струю сигаретного дыма, Руслан задерживает на мне долгий взгляд, как будто действительно сравнивает и пытается найти изменения. Но так ничего и не говорит. И ни единой эмоции на лице, впрочем, он на них вообще скуп.
– Привет, – говорю я, когда молчание сильно затягивается.
Даже выдаю улыбку, за что хвалю себя. Помедлив, он едва заметно кивает и снова затягивается.
Ну вот и все, можно идти.
Поднявшись по ступенькам, я только успеваю пройти мимо Руслана, когда распахивается дверь и меня окутывает сначала запахом выпечки, а потом ароматом знакомых, цитрусовых духов. А уже через секунду я попадаю в объятия мамы.
– Наконец-то… – шепчет она растроганно. – Я все жду-жду, у нас даже кексы подгорели… А вы на улице топчетесь! Вадим, что же ты их на улице держишь?
– А что, – хмыкает брат, – ты уже разрешаешь курить в доме?
Мама морщится, а потом добродушно машет рукой.