Милон посмотрел в окно. На улице уже зажглись фонари, свет отражался в лужах на асфальте.
Он был в другой стране, среди незнакомых людей, далеко от дома. Но впервые за долгое время он не чувствовал себя потерянным.
Милон спал урывками. Ему снился странный сон: он стоял у школьного окна, а за стеклом лил осенний дождь. Кто-то звал его по имени, но голос глухо тянулся, будто через слой воды. Он пытался ответить, но губы не двигались
А потом дверь в реальность распахнулась с таким грохотом, что сон рассыпался в пыль.
– Подъём, солдат!
Милон дёрнулся, открыл глаза. В дверном проёме стоял Серафим – босиком, в мятой футболке и с видом человека, который уже успел наворотить дел.
– Ты что, умер? – возмущённо продолжил он, переступая через раскиданные по полу вещи. – Двенадцать дня, а ты всё в коме! Это даже по студенческим меркам запредельная деградация.
Милон медленно сел на кровати, потянулся, проморгался.
– Чего тебе?
– Тебя ждёт великий день. Сегодня ты встретишь Розария.
– Кого?
– Розарий, Милон. Парень, который сможет вытащить тебя из трясины тупости и научит не путать желудочек с предсердием.
– Я не путаю.
– Ага. Скажи это тем несчастным, кому ты будешь ставить диагноз. “Поздравляю, у вас хронический аортальный насморк”.
Милон закатил глаза, но всё же встал. Серафим плюхнулся на стул, вытянув ноги.
– Короче, Розарий – гений, задрот и ходячий немецкий порядок в одном флаконе. Зато если подружишься, то сессия перестанет быть твоим личным адом.
– А если не подружусь?
– Ну, тогда остаётся только два варианта: или ты сам становишься гением, или мы с тобой сбегаем в леса и заводим ферму.
Милон накинул свитер, посмотрел на себя в зеркало. В отражении мелькнуло что-то новое – чужое, но не отталкивающее. Он создавал себя заново.
– А ещё у него есть сестра, – вдруг вспомнил Серафим, прищурившись. – Близняшка. Розанна.
Милон бросил на него взгляд.
– И что?
Серафим ухмыльнулся.
– Просто предупреждаю. Будь готов.
Серафим выволок Милона из комнаты с энтузиазмом человека, который сам ещё не до конца проснулся, но уже готов делать хаос. Они спустились по лестнице, прошли по длинному коридору общежития и оказались у двери, за которой жил тот самый Розарий.
– Не переживай, он не кусается, – сказал Серафим, приосанившись. – В отличие от меня, у него есть тормоза.