Сержант Ламбер успел вытащить одного раненого из первого джипа, но второй боец остался внутри – живой или мёртвый, никто не знал. Пламя уже лизало бензобак.
– Капитан! – раздался крик. – Раненый! Глухой! В бедро!
Люк обернулся – за машиной сидел их пулемётчик, парень по фамилии Рено, держась за ногу, из которой сочилась кровь. Его губы были серыми, лицо – как пепел. Пуля прошла на вылет, но артерию, похоже, не задела. Ещё один выстрел – и кто-то упал на обочине, затихнув. Противник отступал – но не все.
– Дым! – скомандовал Люк, перекатываясь за колесо. – Право! На тринадцать часов!
Боец бросил дымовую гранату, и белое облако рванулось вверх, отсекая правый фланг противника. В этот же момент Дюпон выдернул запасной магазин, вставил с точностью часового механизма, выдохнул – и начал стрелять. По траекториям. По вспышкам. По шансам.
Взрыв на обочине – вторая граната, на этот раз наступательная. Группа наёмников, пытавшаяся обойти с фланга, была накрыта осколками. Кто-то из них, крича, катился вниз по откосу, обхватив окровавленный бок.
Из дыма появился человек – один из наёмников, высокий, в пустынной расцветке, с РПК наперевес. Его глаза встретились с глазами Дюпона всего на долю секунды. В этих глазах не было ненависти – только удивление. Как у охотника, который сам попал в ловушку.
Выстрел. Одиночный. Прямо в шею. Тело рухнуло, скользнуло по траве, застыло.
– Капитан! – снова голос Ламбера. – Они отступают! Право – чисто! Центр теряет координацию!
– Бей по хвосту! – отрезал Люк.
Машин не было – только пехота, мобильная, хорошо обученная, но без прикрытия. Они не рассчитывали на сопротивление, тем более – на Дюпона. Несколько выживших бросились назад, к узкой тропе в кустарнике, откуда, видимо, пришли. Один прикрывал остальных – стрелял от бедра, почти вслепую. Профессионально, но обречённо. Ответный огонь срезал его, как буря ломает сухую ветку.
Бой стихал. Оставались лишь стоны, догорающая передняя машина и пыль, вновь опустившаяся на дорогу. Второй джип был изрешечён, но двигатель работал. Боец достал аптечку, в то время как другой, прямо на земле, тщательно и методично перебинтовывал Рено.
Люк подошёл к телу, что упало ближе всех. Лежал молодой человек, совсем юный – едва ли лет двадцати. На запястье татуировка – британская символика, но грубо сделанная. Рука сжата в кулак.