Ручей Стрелы берёт начало в горах Хайвуд и на протяжении части своего русла протекает по глубокой и узкой долине, местами напоминающей каньон. В месте своего впадения в Миссури она образует широкую и красивую равнину, все дальше и дальше оттесняя старую реку на север, к холмам. Здесь есть прекрасная лесная роща вдоль края равнины, окаймляющей реку. Сразу за ней мы обнаружили развалины старого охотничьего домика – наполовину хижины, наполовину землянки. Там не осталось ничего, кроме камина и дымохода из дикого камня. С одной стороны от него возвышалась огромная груда костей, черепов и рогов бизонов, вапити, оленей и горных баранов. Не всё это было работой старых лесорубов, людей, которые снабжали пароходы топливом. Раньше они охотились, ставили капканы и облегчали себе жизнь. Много приятных вечеров они провели у старого камина после долгого рабочего дня. Они рассказывали множество историй о своих приключениях, глядя, как на раскаленных углях поджариваются жирные ребрышки с хрустящей корочкой.
После обеда Сах-не-то с довольно умоляющим, как мне показалось, видом заметила, что нашла в кустах несколько густо усыпанных бизоньими ягодами кустов.
– И ты хочешь их собрать? – спросил я. – Очень хорошо, тогда разобьем лагерь. Мы не будем торопиться с этим путешествием, даже если замерзнем где-нибудь внизу.
Поставив палатку и устроив лагерь, я вскинул ружьё на плечо и двинулся вверх по долине. Ручей был окаймлён тонкой каймой из хлопковых деревьев и ив, и некоторое время я бродил по его берегу в поисках признаков дичи. В русле ручья то тут, то там стояли лужи воды. Владельцы ранчо в бассейне реки Джудит уже давно отвели ручей Стрелы для орошения своих земель, и он больше не является полноводным, за исключением периода июньских дождей. В каждом из бочагов, к которым я подходил, было полно уток, крякв, белоголовок и чирков. Из кустов шиповника куропатки-самцы постоянно взлетали передо мной и снова садились, пролетев двести-триста ярдов. И вдруг из небольшой рощицы тополей выскочил одинокий белохвостый олень и помчался к холмам быстро, как только мог.
Я выстрелил в него дважды и уже собирался нажать на курок в третий раз, когда он сделал последний прыжок и замертво упал на дно оврага. Я не перерезал ему горло, так как по расположению пулевого отверстия понял, что у него было внутреннее кровотечение, и, вскрыв его, обнаружил, что я был прав. Сах-не-то услышала мои выстрелы и присоединилась ко мне; она была очень рада моему успеху. Я отрубил оленю голову, сначала отделив язык, а затем, взвалив тушу на плечи, мы вернулись в лагерь.