Мать решила банкротиться красиво и меняла товар на ужины в ресторанах.
Если бы у меня была финансовая возможность как-то поспособствовать становлению независимости своей бывшей жены – я бы точно видел сферы, в которые безопасно вложить, но в случае с моей матерью у нее не было никаких сильных сторон, и удивительно, как мужчина, который жил с ней долгие годы (в данном случае мой отец), этого не знал…
Она была своего рода амебой, инертность как черту характера я частично унаследовал, но я благодарен стрессовым событиям в моей жизни, которые эту амебо-подобность из меня выбили.
Отец уже после развода сетовал на то, что у матери всегда была куча свободного времени, и даже если и не было возможности открыть кафе или приложить свои усилия в еще каком-то сегменте микробизнеса, то можно было бы наполнить свою жизнь хотя бы какой-то мини-целью и смыслом – собирать вещи для бездомных или преподавать химию, в конце концов. Но учитывая то, как мать орала на меня с уроками, преподавание было тоже не ее…
– Мы как раз до вашего прихода с коллегой обсуждали досуг одиноких женщин в виде сбора макулатуры… Я бы не согласился: иной раз неизвестно, что лучше.
– В случае с моей матерью действительно неизвестно.
Развод родителей происходил в несколько этапов. Начиналось все стандартно: с того, что всем все было известно – кто с кем и когда, у матери какое-то время было, видимо, чувство, что он еще вернется, ведь отец действительно один раз надолго, примерно года на два, уехал на работу в Москву. По сути, отец после развода мне был и не нужен. На протяжении двух лет он был для меня голосом в телефонной трубке.
Но он, мать его, решил зачем-то вернуться, и, более того, мать зачем-то решила, что я должен продолжать с ним общение. Она позже часто ставила себе это в заслугу.
– Если бы не я, ты бы с отцом больше никогда не общался.
– Спасибо, твою мать! Мне этого так не хватало!
– Ну а вы ходили к психологам?
– Ни к каким психологам я не ходил. Их тогда не было просто… Но потом мнение матери радикально поменялось, и она была категорически против, чтобы я общался с новой семьей отца, она, как обычно, устраивала театральные сцены: громко ревела и кричала о том, что не сможет это пережить и лишит жизни себя и меня. Изредка вспоминала, как потратила на отца лучшие годы, а он по-свински ответил ей, что никто об этом ее и не просил.