Над входом висела табличка: «Эль Эспинарио».
Когда они вошли, Олимпию сразу же поразила царившая в помещении тишина. Посетители, сидевшие в креслах у стены, вокруг низких столиков или у стойки, переговаривались тихим шепотом.
Бернар поздоровался с барменом, и тот, по-видимому признав его, ответил приветственным кивком. Похоже, француз был здесь завсегдатаем. Бернар и Олимпия проскользнули в зал и отыскали два свободных места.
В глубине была видна небольшая сцена с микрофоном.
– Здесь выступают артисты с монологами? – поинтересовалась Олимпия.
– Намного круче! Раз в месяц тут проходит «Вечер живых поэтов»: любой может прийти и прочитать свои сочинения. Я в восторге от этого места! Люди так искренне обнажают свою душу, что… Прости! – Бернар оборвал свой рассказ, чтобы подозвать официанта. – Мне пива и куриные крылышки; платит девушка, нужно пользоваться случаем!
От этих слов Олимпия поперхнулась, надеясь, что ее спутник шутит. Однако, если ей придется раскошелиться, то денег хватит в обрез, потому что в книжном магазине ей заплатят еще не скоро. На всякий случай она заказала только стакан холодной воды. Поесть можно и дома, когда вернется.
Едва официант скрылся, над сценой зажегся прожектор, и в конус света ступила девушка с флейтой. Представившись, она поднесла инструмент к губам и, наиграв мелодию, начала декламировать стихи, посвященные ее коту.
По окончании выступления публика одобрительно похлопала. За ней на сцену поднялись двое слегка нетрезвых юношей; они подготовили диалог, который, судя по всему, должен был считаться юмористическим. Затем вышел мужчина, с унылым видом зачитавший несколько страниц своего дневника. Следующим выступал подросток: со страстными завываниями он представил поистине жуткую поэму, где главный герой – гниющий на обочине труп.
– Посвящается Бодлеру, – добавил он в завершение.
– Merveilleux![17]– завопил Бернар, прихлебывая пиво и грызя очередное крылышко. Заметив, что Олимпия искоса поглядывает на его тарелку, он предложил девушке угощаться. – Слушай, я же пошутил про то, что платить тебе!
Олимпия улыбнулась, слегка расслабившись, и утащила с его тарелки кусок цыпленка.
– Спасибо.
Закончив трапезу, Бернар схватил горсть бумажных салфеток, сунул парочку Олимпии и, вытерев губы, вскочил с места.
– Уже уходим? – удивленно спросила девушка.