С днем рождения! Знаю, что не существует слов, способных заменить крепкие объятия, – и я должен был бы тебя обнять в день твоего совершеннолетия! Но я хочу, чтобы ты знала: я тебя не забываю. Ни на миг. Ни тебя, ни твою маму. Куда бы ни заносили меня морские ветра, вы всегда рядом со мной. Я скучаю по вам и ощущаю ваше присутствие в каждом новом созвездии на небе, в каждом порыве ветра и каждой волне на своем пути.
Поэтому, хотя сам пока не могу вернуться домой, я решил отправить тебе эту необычную книгу; она попалась мне в одной антикварной лавке на острове Идра[7].
Это единственный в мире подобный атлас. Хозяин лавки уверял, что он некогда принадлежал лорду Байрону: поэт окончил свои дни в Греции во время Войны за независимость.
В этом атласе ты не найдешь ни географических карт, ни сведений о флоре, фауне или политике; но в нем запечатлена любовь – так, как до того никто и никогда не делал.
Согласно заметкам, которые в свое время оставил его владелец, – кто знает, может, действительно сам лорд Байрон! – существует пять видов любви в соответствии с пятью континентами, известными в ту эпоху. Где бы человек ни родился, его сердце связано с определенным континентом; оно бьется в поиске своей особой формы любви.
Вместе с атласом я отправляю это письмо и задаю вопрос: хватит ли тебе отваги узнать, куда стремится твое сердце?
Пусть тебе это трудно принять, но мое сердце стучит только ради вас.
Я люблю тебя.
Целую с бескрайней, как море, нежностью.
Папа
Олимпия и не замечала, что плачет, пока крупная слеза не упала на последнюю строчку письма. Чернила расплылись по бумаге, напоминая абстрактную картину из тех, что рисовала ее мать.
Девушка утерла слезы и улыбнулась. Сколь необъяснимым ни казалось его бегство, какой бы ни была причина, внезапно она ощутила, что отец снова рядом.
Убрав письмо в ящик тумбочки, Олимпия взяла в руки атлас. Она бережно раскрыла его и погладила кончиками пальцев филигранные буквы на форзаце. Плотные пожелтевшие страницы, казалось, хранили вековые тайны. Неужели она действительно найдет здесь карту любви?
От одной этой мысли Олимпия недовольно засопела.
В ее представлении любовь была не просто непонятной загадкой, но и совершенно ненужным усложнением и без того непростой жизни. Обоюдоострое лезвие – им так легко пораниться, когда пытаешься всего лишь защититься. Кстати, на этом пути она чуть не потеряла человека, который лучше всех ее знал и которому она больше всех доверяла, – Альберта. И вряд ли эта книга заставит ее изменить свою точку зрения. Может, в эпоху лорда Байрона любовь и была другой, менее болезненной и простой, но Олимпия пребывала в убеждении, что в те времена, что выпали на ее долю, настоящая любовь – не более чем утопия.