И все птицы в небесах
Горько плакали о ней,
Слыша колокольный звон
Над малиновкой моей…
Конни отложила ручку и откинулась на спинку, чувствуя, как плетеное садовое кресло с тихим вздохом подалось под ее тяжестью.
Впервые за несколько недель она проснулась в начале шестого утра от пения птиц, а затем от звука тишины. Резкой, оглушительной тишины. Не слышно было ни воя ветра за окном, ни стука дождя по оконному стеклу.
Долгую суровую зиму в этом году сменила затяжная ненастная весна. Черные тучи, багровое небо, то обнажающиеся, то скрывающиеся под водой приливные отмели и безжалостный ветер, ночи напролет сотрясающий дом до основания.
В январе и Милл-лейн, и Апулдрам-лейн затопило. Там, где когда-то были поля, образовались озера-призраки. Корни вязов гнили в воде. В феврале Конни не давал уснуть бешеный стук колеса старой соляной мельницы на ручье: оно крутилось, гремело и грохотало в волнах весеннего прилива. В марте во время бури от дуба отломился сук и пролетел в каких-нибудь нескольких дюймах от мастерской. Апрель – шквал за шквалом, косой дождь и раскисшая земля под ногами. Заливные луга до сих пор еще не просохли. Конни выставила на чердаке ведра в ряд, чтобы собрать воду. Теперь она сделала мысленную заметку: напомнить Мэри, чтобы та унесла их вниз, если погода и впрямь наладится.
Сегодня поверхность мельничного пруда была гладкой, а болота расцвели всеми красками. Сине-зеленая вода, покрытая барашками от легкого бриза, сверкала на солнце. Головки рогоза – словно изнанка бархотки. Терновник и ранний боярышник красовались белыми цветами. В зарослях кустов вокруг мелькали красная лебеда и дикий серпник, пурпурноглазая вероника и золотистые одуванчики.
Конни оглянулась через плечо на сам дом. Он часто казался неприветливым: такой одинокий, открытый всем ветрам посреди болот, откуда до ближайшего соседа добрых четверть мили. Сегодня в солнечном свете он был великолепен.
Над домом, выстроенным из теплого красного кирпича, как и некоторые другие из лучших домов Фишборна, возвышалась крутая крыша, покрытая красной черепицей, и высокий дымоход. В задней части дома располагалась кухня с современной чугунной плитой, буфетная и кладовая. На первом этаже – четыре спальни и детская с видом на море. Узкий лестничный пролет вел в помещение для прислуги на верхнем этаже, сейчас пустующее: мать Мэри настояла, чтобы та жила дома.