Одна-единственная ошибка. Август 1902 года. Его бригада тогда только что вернулась из Трансвааля. Все флаги на Бройл-роуд, все девушки приветствуют возвращение Королевского Сассекского полка. Праздничная ярмарка на Поле народного ополчения.
Как он был польщен, что его пригласили. Попросили составить компанию в карточной игре. Он совсем не прочь был сыграть роббер-другой в бридж. Великолепные сигары и бренди. Перья. Люди, которые, как он думал, прошли то же, что и он. Обещание необычного развлечения, выходящего за повседневные рамки. Вулстон даже не задумался тогда, что бы это могло значить.
Он сам ничего не делал, но он был там. Он был пьян. Он приложил все старания, чтобы все исправить. И все же – он не остановил их тогда и все это время держал язык за зубами.
– Куда желаете, хозяин?
Вулстон вынырнул из прошлого обратно в настоящее. Вспомнил о письме в кармане.
– В лечебницу Грейлингуэлл, – сказал он.
Кучер цокнул языком, и лошадь рванула с места, позвякивая уздечками и клинкером. Ехали поначалу медленно. Дорога после непрекращающихся дождей была грязная, изрытая колеями. Но по мере приближения к Чичестеру они набрали скорость.
Будь оно проклято, это дело. Больше всего на свете ему сейчас хотелось бы повернуть время вспять. Он сунул руку в нагрудный карман, где лежал, завернутый в носовой платок, его старый пистолет времен англо-бурской войны. Когда он спрашивал Джозефа, готов ли тот, не нужно было быть психиатром, чтобы понять, что на самом деле этот вопрос был адресован самому себе.
Вулстон закрыл глаза и стал думать о сыне.
Глава 5. Блэкторн-хаус. Фишборнские болота
– Это ты, девочка?
Конни вздрогнула. Обернулась и увидела отца в распахнутых французских дверях. Он нетвердо стоял на ногах, и даже в ярде от него чувствовался запах кислого эля изо рта и табака, которым пропиталась его кожа. Сердце у нее сжалось – от отчаяния, а потом от жалости.
– Касси? – спросил он, глядя на нее воспаленными мутными глазами.
– Это я. Конни.
После пьяного сна у него часто путалось в голове, или он называл ее не тем именем, но обычно довольно быстро приходил в себя.
– Садись, – сказала Конни мягко, словно разговаривала с ребенком. Она вытащила стул из-под стола. – Солнышко вышло наконец-то. Тебе полезно подышать свежим воздухом.
Конни заметила бисеринки пота у него на лбу и на висках и поняла, что он все еще очень пьян. Она видела, каких усилий ему стоило удержаться и не рухнуть на криво выложенный плиточный пол террасы. На морщинистом лице шестидневная щетина, на щеках пятна, как будто он плакал.