Осматривая дом, в одной из комнат Сергей обнаружил пластиковые пакеты с героином.
Спрятав один пакет под разгрузку, Сергей щелкнул пальцем по гарнитуре:
– Новиков, Новиков, мать твою, ты кишку набил?
– Так точно, товарищ лейтенант! – сказал связист, чавкая.
– Так найди какую-нибудь тряпку и спустись в подвал. Заберешь тут наркоту. Мы ее с взрывчаткой перемешаем, чтобы никому из наших детей не досталась.
Пока все было тихо и ничто не говорило о присутствии в этом доме других членов семьи. Вдруг в одной из комнат навстречу Сергею выскочил мальчик лет тринадцати. Он направил на Лютого «калаш», пытаясь изо всех сил спустить предохранитель.
Лютый, отреагировал молниеносно – он нажал на спуск. Три пули пригвоздили к стене юного радикала, не оставив ему никаких шансов.
– Бля…, урод! Кто просил тебя хватать оружие? – сказал Сергей, себе под нос, закрывая мальчишке глаза.
В этот самый момент в комнату вошел Новиков.
– Вызывали командир?
– Давай, Новиков, складывай эти пакеты, – сказал лейтенант, показывая на ящик, и тащи в зал.
– А это…!? – показал десантник на труп пацана.
– Я что, виноват? Сам с автоматом на меня выскочил? – стал оправдываться Сергей.
– Командир, да и хрен с ним. Они же тоже наших детей убивают, – сказал рядовой, складывая пакеты в скатерть.
Сейчас в стеклянных глазах Сергея не было ни ненависти, ни призрения к этим людям, было просто какое– то странное равнодушие. Было отчуждение от всей этой жизни. Бандиты, оружие, наркотики и этот убитый мальчишка – все смешалось в одно.
Сергей понимал, что это была грязная работа, которую должен кто – то выполнять. В эту самую минуту Сергей подобно «машине смерти» делал ее, как когда– то эту работу делал его прапрадед, которого больше ста лет назад горцы нарекли Лютым.
Сергей не просто стрелял в кого попало, он стрелял в того, кто, встречаясь с ним на пути, держал оружие, и это было оправданием смерти.
В одной из женских комнат разведчики обнаружили трех женщин. Те, в страхе забившись, сидели под одеялом из верблюжьей шерсти. Они, услышав стрельбу, боялись высунуть головы. Столкнувшись впервые с настоящим горем, которое ворвалось в их дом, они оцепенели. От плача и животного ужаса чеченок бил жуткий озноб. Десантники выволокли их в зал, устланный трупами, и представили перед командиром.