– Да ты чё, фраер, попутал чё-то?! – взревел он.
По положению его тела, как он развернулся, я понял, что он сейчас будет бить правой рукой, целясь мне в лицо.
Поэтому я ударил первым, под дых. Басмач шумно выдохнул, я добавил ещё раз ему в морду. Тот припал на колено, издав громкий стон боли.
Но не сдался, полез в карман. Вряд ли у него ствол, но что-то опасное должно быть.
– Димка, не лезь, – предупредил я, потому что друг собирался кинуться на помощь. – Я сам.
У крыльца стояла зелёная бутылка «жигулёвского», я её подобрал, перехватил и врезал ей по башке бандита. Лоб-то у него бронированный, даже кровь не пошла, но стекло разбилось.
Он упал на задницу, пуча глаза, потом снова начал подниматься. А китайский ножик-бабочка, который он почти достал, отлетел в сторону. Я на него наступил, но забирать себе не буду. Понты это одни, такие режики, у них тупое лезвие из дерьмовой стали, таким даже не порежешься.
Я добавил ему ещё, чтобы отбить у него охоту на меня лезть. Раз-два-три, прямо по морде, отбивая кулаки. На ещё раз!
Всё, хорош, уделал его. Дыхалка кончилась, пальцы в крови, тяжело дышу, как и бывает после настоящих драк, но я на ногах, а он – лежит на земле.
И хоть адреналин сейчас пёр вовсю, я вспомнил суд, тот самый, на котором я его убил. Вспомнил, как потерпевшие давали показания, как их перебивали адвокаты Басмача, иногда даже нагло смеялись над ними, а обвинитель будто язык в жопу засунул, не мешал им. Потерпевшие беспомощно ловили мой взгляд, ведь это же я убедил их говорить, обещая защиту, они мне верили.
Эту защиту я им и дал, причём способом, которого избегал всю жизнь, стараясь честно жить по закону.
Но стрелял я в него, зная, что другого выхода нет. А вот просто избить его до крови – приятное это, оказывается, чувство. Надо было давно так сделать.
– Да ты чё, да ты чё? – жалобно пролепетал Басмач, трогая появившуюся сизую шишку над левой бровью. – Чё я тебе сделал-то? Харэ уже!
Вот как в тот раз, когда я в него стрелял – лебезит, просит пощады. Сука, нет, в этот раз ты тем раскабаневшим бандитом не станешь, это я гарантирую.
Он поднялся и торопливо ушёл, постоянно оглядываясь. Не был он самым сильным бандитом или самым умным. Зато он был по-звериному хитрым, очень жестоким и злопамятным, на интуиции понимал, с кем надо дружить, перед кем стоит пресмыкаться, а кого можно подставить. Поэтому и дорос до вершин в иерархии банды.