– Ты потише, Гена, базаришь много, – я шагнул к нему ближе, и он смутился, отошёл на шаг от неожиданности. – Ты что, думаешь, какой-то незаменимый? Так я тебе скажу одну вещь – тут полгорода видело, как ты её против воли тащил, – я показал на жилые дома вблизи. – Приедет наряд, тебя упакуют, дело пришьют по 126-й, похищение человека, вот и уедешь на двенадцать лет. Свидетели будут, это я тебе гарантирую.
– А я-то чё? – удивился Гена.
– Ну ёпрст, ты чего, думаешь, Аркадий Иваныч тебя покрывать будет? – я сделал вид, что удивился его несообразительности. – Скажет, что ты его неправильно понял, что это ты сам решил девушку похитить, а он отмажется. И уедешь ты в Воркуту, а он здесь останется, по саунам развлекаться будет ходить, о тебе даже и не вспомнит. Надо оно тебе, Гена?
– Ну, не надо, – пробормотал он, хлопая глазками.
Ну, всё же его взяли на работу из-за впечатляющих габаритов и мышц, так что спрашивать с него как с умного, точно не стоит, платят-то ему явно как дураку. Гена аж вспотел.
– Давай так, братан, – я подошёл к нему ближе и похлопал по плечу. – Ты мне скажешь, где этот Аркадий Иваныч сидит… В сауне же?
– Не, он поужинать поехал, цыплёнка табака кушать, – Гена сглотнул, и я услышал, как у него заурчало в желудке. Голодный. – Там встреча у него. А потом опять в сауну.
– Езжай тогда, братан, поужинай сам, – я подтолкнул его к машине. – А я твоим шефом сам всё перетру.
– А, ну, так-то оно так, – неуверенно произнёс он. – Но…
– Езжай уже, а то ППС уже едет. Огребёшь дубинкой. Били дубинкой по печени?
– Били, – обиженно пробурчал Гена, отошёл и сел в Мерс.
Двигатель заурчал, машина начала отъезжать, гравий заскрипел под колёсами. Я оглядел Юльку. Ветер как раз холодный подул, весна же всё же таки, не лето, хоть и тепло было днём, а она так и стояла одной маечке и юбке, аж кожа пупырышками покрылась. Да и только что была физподготовка, разгорячилась, простудится ещё. Я скинул свою джинсовку, надел ей на плечи и отвёл к скамейке за танк.
– Ну и что это было, Юлька? – спросил я спокойным голосом, усаживая её рядом с собой.
Юля шмыгнула носом, смотря вниз. Вид такой, будто хотела заплакать, но она почти никогда не плачет, по крайней мере, у кого-то на глазах.
Помню, как на улице она поначалу играла с пацанами в футбол и участвовала во всех прочих играх, и разбитые коленки её вообще никак не смущали.