А-а-а! Ору! Я понял, что мне напоминает этот текст по структуре.
Без сравнения мне тут не обойтись – уж простите!
Если у Улицкой (читанной давеча) текст льется и струится. То у Идиатуллина он похож на сыплющиеся буквы из неплотно закрытой коробки с игрой Scrabble (хотя в данном случае, скорее, из коробки советского Эрудита). Они сыплются неровно и неравномерно, ложатся также, иногда повернуты не той стороной, иногда горбятся. Читать это – удовольствие такое, достаточно своеобразное, но не противное. Можно, наверное, поздравить автора с собственным почерком – не поручусь, правда, что уникальным.
Например, несуразность партсобраний, да и любых позднесоветских формальных пережитков развитого социализма, этот текст передает вполне адекватно. Но все равно какое-то неясное послевкусие остаётся: в чём было больше несуразностей в самом тексте или в описываемом событии.
Дальше фокал опять меняется. Теперь, насколько могу судить, это мама Артура. Тут уверенности нет – она упоминается только по имени – Лариса, а муж ее – почему-то уменьшительным Вадик. Это к тому же русифицированный вариант от исходного Вазых. Артур тоже именуется не иначе как Артурик. Видимо, она их так называет, и автор следует за логикой фокального персонажа. Вот только создаётся впечатление, что Артур – приемный ребенок в этой семье, поскольку термины мама и папа не употребляются.