Началось всё с того, что во дворе меня все звали Беркут, а вообще я, пожалуй, начну не с самого начала, а вот: иду из магазина с авоськой, полной полосатых консервов (читатель, возможно, припомнит сахалинских тигровых раков) и на самом подходе к двери замялся, да одна банка у меня из авоськи и вылетела, упав через все пролёты прямо на первый этаж и убив консьержа. Должен сказать, на его место когда-то претендовал и я сам, но в последнее время так можно было сказать про каждого мужчину, жившего в этом доме. Банка привлекла к моей персоне всю местную публику. Так всё и получилось.
По факту несчастного случая, я оказался непричастен, но с тех пор, как одна старушка на домовом собрании сказала, будто "шмертельную травму" погибшему Бестелову причинила моя прихоть иметь на последнем этаже собак, общественность (из самых разных побуждений) напоминала мне об этом при любой встрече. В тот раз на собрании я был подавлен чувством вины и, признаться, всё прослушал, но впоследствии вспомнил, как отставной сапёр Прибихин отгородил меня от старухи плечом и, подмигнув, предложил собравшимся выпить "за непростое происшествие", хотя по-хорошему стоило за упокой. Не удивит читателя и то, что Прибихин с должностью консьержа имел непосредственное дело и, поселившись в нашем доме, досадовал на занятое Бестеловым место.
Я попросил прощения и удалился после единственной рюмки, но, судя по слуховому впечатлению, затем начался настоящий балаган, который продлился до следующего утра, когда я проскользнул мимо оставшихся Прибихина и Жралова (тот был большой безработный драматург). В тот момент первый уверял: "Этих собак, Игорь, я у собственного брата роды принимал", на что был ответ: "Ах, какая могла бы из этого получиться пьеса!". А меж тем спускаться мне пришлось, перешагивая почти на каждом этаже через чьё-нибудь пьяное существо, а ближе к первому этажу и на каждой ступени. С этим испытанием я справился, наступив лишь один раз на голову студентке. Разговор, который я невольльно подслушал, звучал не абы откуда, а из самой коморки консьержа, где теперь, очевидно, обоснуется кто-то из этих двоих. Ещё тогда я был уверен в недоразумении.
Дальше дела мои бурно скатились в настоящий абсурд. Студентка та в меня почему-то влюбилась и сама завела собаку, то и дело спрашивая, когда я вожу на прогулки Черныша и Басю, а то им непременно будет интересно поиграть. Бабушка с первого этажа начала подозревать Жралова и Прибихина в "драматично срепетированной постановке случая", из-за чего меня два раза вызывали к участковому и очень хотели видеть собак. На мои заверения в том, что никаких собак нет, отвечали: "Вы этих драматургов недоделанных не бойтесь", либо "Что вы нам тут рассказываете, ваш Бася на всю округу знаменит".