Англия
Первая половина XIX века
Шумно вздохнув, Эмми придвинула тяжелый стул к окну, но садиться не стала. Несправедливость душила, наполнявший комнату вечерний сумрак пугал, и никак не получалось успокоиться. Тетя Маргарет всегда принимает сторону сына, а Хью с удовольствием пользуется этим и делает все, чтобы Эмми жилось как можно хуже. Ему даже не нужно выкручиваться или придумывать какие-либо оправдания – он нагло лжет, и потом Эмми приходится отбывать наказание здесь, в серой комнате на втором этаже.
– Это Хью разбил вазу, а не я… – с отчаянием произнесла Эмми и обняла себя за плечи, словно хотела хоть как-то защититься от резких слов тети Маргарет. Они все еще звенели в ушах и усилием воли приходилось сдерживать слезы: «Ты знаешь, сколько стоит это произведение искусства?! Это подарок моего покойного мужа! Господи, за что мне такое наказание?!»
Эмми посмотрела на свечи и покачала головой. Никто не придет и не зажжет их, темнота – весомая часть наказания. Уже скоро массивные шкафы станут напоминать чудовищ, и будет казаться, что сложенная и накрытая тканью одежда шевелится… В этой комнате хранится то, что пока еще жалко выбросить или отправить на благотворительность, но уже совершенно не нужно.
Дверь скрипнула, и Эмми обернулась. В ближайшие два часа ее мог навестить только Хью, он редко упускал возможность позлорадствовать и гадко пошутить. Иногда Эмми размышляла: отчего кузен так сильно не любит ее? Но подходящее объяснение не находилось, и оставалось надеяться лишь на то, что немного позже его характер изменится в лучшую сторону.
К сожалению, предчувствие не обмануло – взгляд кузена мгновенно обжег лицо.
– Сидишь в своей норе, жалкая мышь? – Важно скрестив руки на груди, Хью прислонился плечом к дверному косяку и насмешливо улыбнулся. – И никто к тебе бедненькой на помощь не придет… – Он дернул головой, убирая длинную редкую челку с глаз, и с нажимом добавил: – Потому что ты никому не нужна. Ясно?
«Хью… уходи…» – мысленно произнесла Эмми и внутренне сжалась, готовясь услышать еще много малоприятных слов.
– Уходи, – тихо произнесла она. – Я не желаю с тобой разговаривать.