– Сдался ты мне. Если бы хотела, я бы затолкала тебя к нему еще на выезде из заправки. К тому-же я собираюсь его отпустить, когда мы приедем.
Ворона достает из кармана колоду таро, и вытаскивает карту. Десятка пентаклей. Кивнув, он садится в машину. Мари снова заводит мотор, и говорит:
– Это моя работа. Отлавливать таких как он. Собирать компромат, а потом запугивать. Ничто так не мотивирует слушать меня, как поездка в багажнике. По факту я занимаюсь вымогательством, но и с другой стороны я делаю хорошее дело.
– Какое?
– Этот чел сзади растлил двух детей. Я выкопала его на сайте знакомств, притворившись тринадцатилетней дурой. Уж точно он не ожидал при встрече увидеть дуло пистолета. – Мари усмехается, – По итогу он мне отдает все свои деньги и еще берет кредиты, а я даю ему понять, что никто ни о чем не узнает. Но! Если вдруг он решит снова к кому-нибудь пристать – он поедет со мной кататься только в один конец.
– И скольких ты так прокатила?
– Троих. Я только недавно начала этим заниматься, но еще у меня был насильник. С ним было чуть сложнее, но надеюсь, что он понял, что не стоит никому больше подмешивать снотворное.
– Проклятье! – шепчет Ворона, – Император и Солнце. Карта власти и деспотичности, и карта чего-то светлого и детского.
– Если вдруг начнёшь мне читать морали – я тебя прибью. Мне нужны деньги, причем большие. С одного такого козла можно поиметь пол миллиона, и это еще маленькая цена за то, чтобы больше никто не пострадал. Да какого черта я вообще оправдываюсь?
– Если честно, то это не самое худшее, что я видел. Так что все нормально. Но неужели ты не боишься, что он может причинить тебе вред?
– Тогда все переписки, его признания, и все прочее отправятся в полицию и в местные новости. Я же не дура.
Они говорят еще какое-то время, а по истечении сотни километров, Мари отпускает мужика помочиться. В это время Ворона держит нож в руке на всякий случай, а Мари – пистолет. И из-за запекшейся крови на лице мужчины Ворона не может его толком разглядеть, хотя ему видится в его фигуре что-то знакомое.
Когда он засыпает, ему снится странный сон о том, что в какой-то небольшой комнатке похожей на келью лежит мужчина, одетый в черный балахон. Он перебирает бусы Мари как четки, и не сводит глаз с Вороны. Тот, зная законы мира снов, спрашивает кто он, но мужчина лишь чешет бороду, и косится на икону, у которой горит лампадка. И свет от нее становится невыносимо ярким, и превращается в восход, который будит Ворону прямо перед въездом в Рысьегорск. Вот он – край пропащих. Город промзон, многоэтажек, и вычурной старой архитектуры девятнадцатого века. Ворона не был в родном городе так долго, что тот кажется ему сначала незнакомым, будто чужим, сотканным из сновидений и обрывочных воспоминаний.