– Идет. – Одобрила Собинова.
Она снова стала уверенной в себе и обрела то спокойное выражение лица, которое привыкла видеть перед собой Аня. В восемь утра все были в сборе. Дима веселый и общительный был одет в свой теплый комбинезон и зимнюю курточку с капюшоном. А женщины в свои старенькие пальто и в пуховые платки. Анна не выдержала, и заметила:
– Как сельские бабки?
– Зато тепло и уютно! – ответила на реплику Аня.
Все трое весело вышли в переменчивую мартовскую непогоду. Ане пришлось добираться на метро. Перед зданием главпочтамта, выстроилась шеренга такси. Таксисты стояли у своих машин, зазывая пассажиров в надежде подвезти кого на Киевский вокзал, кого в Шереметьево, с вожделением, ожидая « своего пассажира» .
– Девушка, а девушка, поехали. Возьму не дорого!
– Нет, спасибо. – Отвечала им Аня.
– Мы Вас подождем! – отзывались скучающие водители.
Тем временем, Аня вошла в просторное фойе. Напротив, входных массивных дверей, в самом конце длинного зала, сидела за своим окошком администратор главпочтамта. Аня направилась прямо к ней:
– Я пришла узнать, можно ли получить письмо до востребования трехгодичной давности?
Администратор, белокурая полная женщина в годах, строго, смерив Аню взглядом, холодных серых глаз поверх своих очков, строго ответила:
– Вы что, милочка, смеетесь? – сделав выжидательную паузу, спросила, – Или, как?!
– Я вполне серьезно?
– Ну, знаете, милочка, письма невостребованные месяцев три четыре, отправляются обратно адресату.
– Ну, а если на них нет обратного адреса, тогда, что?
– Ну, эти сдаются в архив.
– А, оттуда, можно их получить?
– Это невозможно! – как отрубила администратор.
– Да, почему же, черт возьми?! – Аня сама испугалась своего голоса, но, было уже поздно.
– Вы мне тут не грубите, милочка! – с железными нотками в голосе, ответила администратор.
У Ани навернулись на глаза слезы:
– Извините. – Глухим голосом, безнадежно ответила она, – я не хотела, это письмо для меня очень важное.
Администратор сжалилась над бедной женщиной и уже потеплевшим голосом ответила:
– Они упакованы в мешки и хранятся около пяти лет, затем сжигаются.
Проблеск надежды мелькнул в глазах Ани:
– Так, значит, можно все-таки обнаружить там письмо?
– А, кто будет вам его там искать, среди сотен тысяч писем в этих мешках?
– Ну, я могу.