Лина была на пару лет старше меня, Эльсы, Лурдес и Синиты, но в последний год ее пребывания в Непорочном Зачатии мы все спали в одном дормитории для девушек пятнадцати–семнадцати лет. Мы узнали ее и полюбили – в случае Лины Ловатон это означало одно и то же.
Мы все смотрели на нее снизу вверх, будто она была намного старше не только нас, но и всех семнадцатилетних. Для своего возраста она выглядела очень взрослой: высокая, с золотисто-каштановыми волосами и кожей, будто только что подрумяненной в печке и испускающей теплое золотое сияние. Однажды, когда Эльса надоедала ей в ванной, пока сестра Сокорро отлучилась в монастырь, Лина сняла платье и показала нам, как мы будем выглядеть через несколько лет.
Она пела в хоре красивым, чистым, как у ангела, голосом. Она выводила буквы с причудливыми завитушками, похожими на письмена в старых молитвенниках с серебряными застежками, которые сестра Асунсьон привозила из Испании. Лина учила нас завивать волосы и показывала, как делать реверанс при встрече с королем. Мы смотрели на нее, открыв рты. Мы все были влюблены в нашу чудесную Лину.
Монахини тоже ее любили, всегда поручая Лине читать вслух домашние задания во время тихих ужинов или нести Virgencita[17] во время шествия Ордена Девы Марии. Не реже моей сестры Патрии Лину награждали еженедельной ленточкой за хорошее поведение, и она с гордостью носила ее, как перевязь через плечо, поверх синей саржевой формы.
Я до сих пор помню день, когда все началось. Мы играли в волейбол на площадке во дворе школы, и Лина, капитан нашей команды, вела нас к победе. Ее густые волосы, заплетенные в косу, растрепались, а раскрасневшееся лицо вспыхивало каждый раз, когда она бросалась за мячом.
Вдруг на площадку выбежала сестра Сокорро и срочно вызвала Лину Ловатон. Ее ждал чрезвычайно важный посетитель. Это было крайне необычно, поскольку посещения в будние дни нам не разрешались и сестры строго следили за выполнением правил.
Лина поспешила в школу. Сестра Сокорро на ходу поправляла ей ленты в волосах и одергивала юбку. Оставшиеся девочки продолжили играть, но без нашего любимого капитана это было уже не так интересно.
Когда Лина вернулась, на ее форме, над левой грудью, сверкала медаль. Мы столпились вокруг нее, расспрашивая о важном посетителе.