– Неужели Трухильо? – кричали мы наперебой. – К тебе пришел сам Трухильо?
Тут на площадке снова появилась сестра Сокорро, уже второй раз за день, пытаясь нас утихомирить и собрать в круг. Нам пришлось мучительно ждать вечернего отбоя, чтобы услышать историю Лины.
Оказалось, что Трухильо в тот день навещал какого-то чиновника в доме по соседству и, услышав крики с нашей волейбольной площадки, вышел на балкон. Увидев красавицу Лину, он направился прямиком к нам в школу в сопровождении кучки изумленных помощников и потребовал с ней встретиться. Отказы и объяснения он не принимал. В конце концов сестра Асунсьон сдалась и послала за ученицей. В окружении толпы солдат Трухильо снял медаль со своего мундира и приколол ее на форму Лины!
– А ты? Что ты? – спрашивали мы наперебой. В лунном свете, льющемся через окно с открытыми ставнями, Лина Ловатон показала, как она ответила Трухильо. Отодвинув москитную сетку, она встала перед нами и склонилась в глубоком реверансе.
Отныне каждый раз, когда Трухильо приезжал в город – а он теперь бывал в Ла-Веге чаще, чем когда-либо раньше, – он обязательно заезжал к Лине Ловатон. На нее посыпались подарки: фарфоровая балерина, флакончики духов, которые выглядели как драгоценности и пахли как розовый сад, атласная коробочка с золотым сердечком-подвеской для браслета – сам браслет Трухильо уже подарил ей чуть раньше, с подвеской в виде буквы «Л» для начала коллекции.
Поначалу сестры были перепуганы. Но потом им тоже стали поступать подарки: то рулоны муслина для простыней и махровой ткани для полотенец, то пожертвование в тысячу песо на новую статую Матери Милосердия, которую должен был изваять скульптор из Испании, живший в столице.
Лина всегда рассказывала нам о посещениях Трухильо. Когда он приезжал, волновались все. Сначала отменялись занятия, и школу вдоль и поперек прочесывали сотрудники охраны, толпами сновавшие по нашим спальням. Когда обыски заканчивались, они вставали по стойке смирно, а мы пытались вызвать улыбку на их каменных лицах. В это время Лина пропадала в приемной, той самой, куда нас всех привели мамы в первый день школы. Как докладывала нам Лина, их свидание обычно начиналось с того, что Трухильо читал ей стихи, а потом говорил, что у него есть какой-то сюрприз, который ей нужно найти у него в карманах. Иногда он просил ее спеть или станцевать. Больше всего ему нравилось, когда она играла с медалями у него на груди, снимая их и прикалывая обратно.