– У него их много, по всему острову, и все живут в больших красивых домах. Случай Лины Ловатон очень печальный, потому что она и вправду любит его, pobrecita[19]. – И тут, не найдя лучшего момента, он прочитал мне лекцию о том, почему курам не стоит уходить со скотного двора.
Осенью, когда мы снова были в школе, во время одной из наших ночных посиделок вышла наружу остальная часть истории. Живя в этом большом особняке, Лина Ловатон забеременела. Жена Трухильо, донья Мария, узнала об этом и начала охотиться за ней с ножом. Тогда Трухильо отправил Лину в другой дом, который купил для нее в Майами, где, как он считал, она будет в безопасности. Теперь она жила там совсем одна, в постоянном ожидании, когда он вызовет ее к себе. Полагаю, у него к тому времени уже появилась другая девушка, которой он уделял все свое внимание.
– Pobrecita[20], – хором выдохнули мы, как «аминь».
Все притихли, думая о том, какой печальный конец постиг нашу красавицу Лину. У меня снова перехватило дыхание. Сначала я подумала, это из-за бинтов, которыми я начала плотно обматывать грудь, чтобы она не росла. Я хотела быть уверена, что то, что случилось с Линой Ловатон, никогда не случится со мной. Но потом заметила, что дыхание перехватывает каждый раз, когда я узнаю новую тайну Трухильо, даже когда бинтов на груди нет.
– Трухильо – дьявол, – сказала Синита, когда мы на цыпочках вернулись в свои постели. В этом году нам снова удалось заполучить соседние кровати.
Но я подумала про себя: нет, он всего лишь мужчина. И несмотря на все, что я о нем слышала, мне было его жаль. ¡Pobrecito![21] По ночам, должно быть, ему снился кошмар за кошмаром, как мне, при одной только мысли о том, что он натворил.
Внизу, в темной приемной, настенные часы отбивали время, как удары молота.
Выступление
1944 год
Наступил год столетия нашей страны. Торжества и представления в честь юбилея устраивались повсеместно и шли непрерывной чередой, начиная с Дня независимости двадцать седьмого февраля.
Это был также и день рождения Патрии – ей исполнилось двадцать, и мы закатили в Охо-де-Агуа большой праздник. Так нашей семье удалось обойти необходимость устраивать патриотический прием, чтобы продемонстрировать поддержку Трухильо. Мы выдали за праздник в его честь вечеринку Патрии. Она была одета в белое, ее маленький сын Нельсон – в красное, а муж Педро – в синее.