– Нет, Лука Ильич, я запрограммирована называть вас по имени-отчеству, чтобы приучить к официальному обращению в университете после защиты диссертации.
– Да-да, конечно.
И зачем спросил? Мог бы уже привыкнуть за год к такому обращению, но всё равно каждый раз передёргивает. Если бы мой научрук знал, чем я занимаюсь вместо работы над диссертацией! А может, он знает. Не уверен, что Катюша умеет хранить секреты. Или у меня развивается паранойя?
День за днём, буква за буквой, слово за словом мой роман двигался вперёд. Катюша ежедневно предлагала помощь нейросетей, я продолжал отказываться. Но однажды вместо привычного «чем хотите воспользоваться для генерации текста», она произнесла:
– Лука Ильич, среднесуточная температура превысила плюс десять градусов, ваша система кондиционирования неисправна. Я уже отправила заявку на ремонт, а вам рекомендую временно открыть окно. В душном помещении вам будет тяжело полноценно работать, и вы можете не успеть закончить свой проект в срок, учитывая вашу скорость письма.
– Эээ, спасибо, Катюша, – промямлил и машинально пошёл в сторону окна.
С каких это пор искусственный интеллект начал проявлять такую заботу? Или у меня старая версия умного дома, а новые Катюши умеют заботиться, чувствовать, проявлять эмпатию? Андроиды же давно умеют. Почему нет?
Пододвинул табуретку, дотянулся до форточки, открыл. В комнату ворвался прохладный ветер и запах улицы. И тут я увидел её. Сначала не всю, только ноги, но понял: я должен её догнать, она – та самая, единственная, моя.
Засунул ноги в беговые кроссовки, выхватил ветровку из рук Степана, выскочил на улицу. Я бы обошёлся и без ветровки, но Степан запрограммирован заботиться обо мне, он не выпустил бы из дома без верхней одежды.
Она никуда не торопилась, медленно шла, а в руках держала какие-то отвратительные жёлтые цветы. Они напоминали сборище мохнатых насекомых. С детства терпеть не могу насекомых. Понимаю, их оставили для поддержания экосистемы, но насколько же они омерзительны!
Она свернула в сторону Тверской. Я шёл поодаль и не мог налюбоваться на тонкую фигуру, маленькие ножки в туфлях на каблуках. На каблуках! Я видел их только на бабушкиных фотографиях. Кому придёт в голову носить такую неудобную обувь? Только такому же мечтателю, как я.
Она остановилась в середине Тверского бульвара, обернулась.